От обиды и разочарования лицо девушки вытягивается, превратившись в восковую маску.
Я твоя дочь, — лепечет она еле слышно, — а ты променял меня на какую-то служанку. — А потом громче добавляет: — Да плевать мне на эту вашу елку и на все остальное плевать тоже! Пусть она хоть вообще летит ко всем чертям.
С этими словами она выскакивает за порог, оглушительно хлопая дверью. Мы молча смотрим ей вслед, а потом мой работодатель говорит:
Мне очень стыдно за всю эту сцену, Джессика, — суровость Михаэля Вайса сменяется смущением. — Иногда Ванесса ведет себя несносно, я знаю. Но она рано лишилась матери, и, боюсь, я был слишком мягок с ней, пытаясь восполнить эту потерю попустительством… и вот, вы видите, что из этого вышло.
Семейные сцены всегда неловко наблюдать со стороны, а уж быть их непосредственной причиной и того хуже.
Спасибо, что заступились за меня, — искренне благодарю я Михаэля, когда на лестнице появляется Доминик и отвлекает наше внимание на себя. По его лицу я сразу понимаю, что он слышал все, что происходило внизу…
Ник, ты еще дома? — удивляется его будущий тесть. — Доброе утро. Ты, наверное, слышал скандал, который учинила тут моя девочка…
Тот утвердительно кивает головой, но смотрит при этом на меня, словно пытается выискать нанесенные мне в процессе стычки ранения. Я вспоминаю, как прошлой ночью рисовала узоры на его лице… и жестокие слова Ванессы выветриваются из моей головы, как утренний туман.
И да ладно бы с ней, — не замечая наших переглядываний, продолжает мужчина, — перебесится, да только елка мне нужна уже к вечеру. Помнишь, Штальбергеров, — обращается он уже к Доминику, — тех, что обещали вложиться в наш новый проект, так вот сегодня я пригласил их к нам на чай, а у нас тут это… — Он указывает на бедное, обделенное вниманием дерево.
Я несколько секунд смотрю на красивую пышную ель, установленную в углу, а потом неожиданно улыбаюсь.
Почему бы нам самим ее не украсить! — предлагаю вдруг я, чувствуя поднимающийся в душе радостный кураж. — Не думаю, что это займет у нас много времени, зато, уверена, настроение поднимет на все сто процентов.
Лицо Михаэля Вайса озаряется ответной улыбкой — кажется, внезапно прорезавшийся во мне кураж, сродни заразной болезни, добрался и до его организма…
А почему бы и нет в самом деле! — хлопает он себя по карманам пиджака. — Я лет сто этим не занимался, но сегодня готов тряхнуть стариной. Ник, ты с нами?
Тот выглядит сбитым с толку, расстроенным и вовсе не склонным к детским забавам.
А как же работа, Михаэль?
Тот восторженно пожимает плечами: