Отрицательно мотаю головой и, обхватив лицо парня руками, шепчу в самые губы:
Отчасти, возможно… Ты же знаешь, все эти нелепые фантазии в моей голове…
Расскажешь?
Не сейчас, мой милый, — отвожу волосы от его глаз и целую в уголок любимых губ. Он стонет, дыша рвано и натужно, словно страждущее животное… А я всегда была слишком сострадательна, особенно к раненым животным! — Думаю, ты достаточно большой мальчик, — горячо шепчу ему в губы, — чтобы я не шокировала тебя просьбой заняться со мной любовью…
Силы небесные, Джесс?! Я не могу, — выдыхает Доминик возбужденно.
Будь мне восемнадцать, я бы точно на небо разобиделась… Но все дело в том, что восемнадцать скоро будет моей дочери, и потому, перекинув ногу через торс парня, складываю руки на груди в образе строгой учительницы. Его джентельменство выглядит невероятно милым и возбуждающим одновременно, именно таким мне хочется соблазнить его еще больше: осознавать, как самоуверенный красавчик, гарсирующий передо мной своей длинноногой подружкой три года назад, вдруг превращается в робкого школьника приятно, как ни крути! Даже больше: это просто восхитительно.
Продолжаю молча водить пальцем по его груди и рукам… почти невинно. Уверена, долго ему не продержаться — и вот, я права: Доминик уже целует меня, притянув мою голову к себе, запутавшись пальцами в моих волосах, терзая мои губы с голодным неистовством. Я едва успеваю ахнуть, а он уже подминает меня под себя, заглядывая в глаза… Может, ждет, что я оттолкну его? Все еще боится чего-то?
Займись со мной любовью, — повторяю настойчиво. — Я хочу этого.
Мы смотрим друг другу в глаза, в очередной раз выпадая из времени и реальности одновременно, а потом Доминик признается мне еле слышно:
Не уверен, что знаю, как это делается. Никогда этим не занимался…
Ты смеешься надо мной? — хмыкаю я ему в губы. — Опыта у тебя, я в этом абсолютно уверена, уж точно побольше моего…
Опыта в сексе, но не в любви, — возражает он мне, — в этом, знаешь ли, мне как-то не везло…
Я несколько бесконечных секунд вглядываюсь в глубину его глаз: не чтобы увидеть там нечто новое для себя, нет, хочу, чтобы он увидел меня по-новому — безумно влюбленной и неистовой в своем желании, хочу, чтобы поверил… в нас.
Поверь, технически это одно и то же, — я поднимаю руки, чтобы он стянул мою бесформенную сорочку и ободряюще улыбаюсь ему, — уверена, ты с этим справишься…
Неугомонный писк будильника выдергивает меня из сна в привычные семь утра. На душе невероятная легкость… С чего бы это?
Доминик!
Разом припоминаю и наш вчерашний разговор… и все, что последовало за ним позже. Трепетное дрожание рук моего Ника, когда он касался меня, наши иступленные поцелуи, когда каждый терял себя в другом и словно обретал вновь, но уже иным, обновленным и цельным.