А помнишь, как я пришел к тебе с кексом…
Кексом примирения, — киваю я головой. — Это было довольно мило… и вкусно.
Он вдруг поднимается на локте и всматривается в мое лицо:
Но по-настоящему я в тебя влюбился не тогда, — признается он мне с щемящей нежностью во взгляде, — а чуточку позже… В тот раз, когда вы с Паулем обсуждали возможность зомби-апокалипсиса, помнишь такой разговор?
Ты шутишь, — смущенно утыкаюсь лицом в его плечо. — Не помню такого…
Думаешь, я бы смог такое выдумать?! — посмеивается он тихонько. — Вы были так увлечены, так заразительно хихикали, планируя свои возможные припасы и первостепенные действия, что я почувствовал себя жутко одиноким… и неожиданно влюбленным в твою лучезарную улыбку и безумную увлеченность.
Глажу его по щеке и улыбаюсь.
Помню, Пауль одно время, действительно, был увлечен тематикой зомби и постапокалипсиса, — говорю я Нику, — но сам этот разговор стерся из моей памяти…
А он продолжает:
Хотя мне кажется, я уже приехал чуточку влюбленным в тебя, — смущенная улыбка так и льнет к его губам. — Пауль так много рассказывал о тебе во время наших телефонных разговоров — не исключено, что он сам тогда был немного увлечен тобой! — что я заочно был готов к встрече с суперженщиной…
Боже! — стону я. — Только не это…
И Доминик целует меня в губы долгим, томительным поцелуем, а потом шепчет, что суперженщины не в его вкусе, а вот милые книжные червячки вполне способны прогрызть дыру в его сердце, что в данном случае и случилось.
Хихикаю, словно влюбленная дурочка пятнадцати лет.
Мне всегда нравился твой запах, — признаюсь ему в свою очередь. — Думаю, тут что-то с химией…
И тогда он интересуется:
Скажи, тем летом у меня были хоть какие-то шансы? Что-то помимо запаха, — добавляет Доминик с улыбкой.
Я знаю ответ — думаю, он тоже его знает, а потому говорю:
В тот день, после твоего признания…
В любви?
Да, в тот день, когда ты принался мне влюбви, я плакала… и Юрген сказал, что я, должно быть, чуточку влюблена в тебя, но, думаю, дело было не в этом, — смотрю Доминику в глаза, — мне просто была невыносима сама мысль о твоем разбитом сердце. Мне было тебя жаль…
Не совсем то, о чем я мечтал! — тихонько посмеивается мой возлюбленный. — А Юрген, значит, ревновал тебя ко мне?
Самую чуточку, — отвечаю ему с улыбкой. — Он был рад твоему отъезду…
Какое-то время мы лежим молча, блуждая в наших воспоминаниях, словно в таинственном лабиринте, пока Доминик вдруг не хватат меня и не тянет прямо на свою грудь. От неожиданности я взвизгиваю, но тут же зажимаю себе рот ладонью…