Человек Кода был стар, до Исхода он принадлежал, скорее всего, к арабской нации, а может, был кавказцем — в конце концов, все они на одно лицо. Человек Кода был наг, но, увидев Акахиру, набросил на себя невесть откуда взявшийся европейский костюм. Акахира прекрасно понимал, что этот прикид — иллюзия, внушение, фантом, и сам человек Кода тоже мог оказаться фантомом, но инструкция требовала: любой человек Кода должен быть уничтожен на месте, и если нет иной возможности выполнить приказ, кроме как пожертвовав собой, — нужно сделать это. Нужно сделать это. Нужно…
Акахира выпустил очередь из табельного пистолет-автомата. Семнадцать пуль, полный магазин.
Старик согнулся и развалился на две части, перерезанный разрывными пулями. Он все еще смотрел в глаза Акахире, и этот взгляд связывал их прочнее любой веревки или клятвы верности. Старик уже умер — или ушел в свое Неведомое, оставив тело, — а взгляд продолжал тянуться липучкой, и Акахира упал лицом вперед на то, что осталось от старика, его вырвало на эту кровавую плоть, взгляд тянул еще глубже (или выше?), а что было потом, он не помнил, даже в самой глубине его подсознания не сохранилось ничего, что можно было бы восстановить и по крохам определить личность человека Кода.
Пришел он в себя через три недели в госпитале Второй армии. Там и узнал о награждении орденом Императора и присвоении внеочередного звания.
Почему? — спросил Андрей. Почему людей Кода нужно уничтожать?
Таков приказ. Акахира не задумывался над смыслом своих поступков. Он был солдатом. Он стал офицером. Он выполнял свой долг.
В чем смысл? — повторил Андрей и сам отыскал ответ. Когда-то, еще в школе, молодой Акахира учил историю Японии и внешних стран. Об Исходе было сказано немного: явился Мессия людям, верившим в еврейского Творца, возвестил Царствие свое и увел с Земли почти два миллиарда человек. Куда? Это не вопрос для истории человечества. Существует факт — Земля очистилась для нового передела.
Две великие державы — Япония и Китай — начали войну, растянувшуюся на полвека. Время от времени в конфликт встревала Индия, но сил у делийских генералов хватало обычно на блошиный укус той или иной реально воевавшей стороне.
Андрей вскрывал память Акахиры, будто перемешивал густой раствор — ему трудно было разобраться в осколках воспоминаний, впечатлений, идей, заключений, выводов и предположений. Он подумал, что нужно размазать весь этот мыслительный фарш по какой-нибудь гладкой поверхности — в сфирот целесообразности, например, — и рассмотреть сразу все, понять и избавить, наконец, Акахиру от мучительного ощущения, будто предаешь сам себя и не можешь остановиться. Но сделать так означало — убить, и пусть до реальной смерти Акахиру отделяло уже меньше секунды, приблизить это время Андрей не желал, даже мысль об этом выглядела не лучше, чем идея японца о том, что никому из людей Кода нет и не должно быть места на покинутой ими планете.