В следующее мгновение — мгновение действительно было следующим, отделенное от предыдущего единственным квантом в каждом из трех измерений времени, — И.Д.К. обнаружил себя в сумрачном холле иерусалимской ешивы «Ор леолам». Он стоял на нетвердых ногах, сжимая в правой руке влажную ручку своего потрепанного «дипломата», и оглядывался по сторонам. Он уже был здесь когда-то, и все же он был здесь впервые.
К нему бесшумно приблизился, поблескивая в полумраке бронзовыми глазницами, дискообразный робот-служка.
— Тебя ожидают? — вопрос прозвучал, будто нацарапанный на затылке тупой иглой.
— Да, — подумал И. Д. К. — Раввин Йосеф Дари.
— Следуй за мной.
В коридорах ешивы пахло временем — запах был тусклым, как разбитое стекло, но все равно мешал, И.Д.К. казалось, что он, переступая по плиткам пола, топтал столетия. У порога кабинета И. Д. К. сделал над собой усилие, перепрыгнув через тысячу лет; он, впрочем, не понял — в какую именно сторону. Кабинет изнутри выглядел почти таким же, каким И. Д. К. видел его когда-то и где-то. Раввин Йосеф Дари встал из-за стола и пошел к И. Д. К., протягивая руки.
— Тело Мессии, вижу, не смущает тебя, — сказал И. Д. К., улыбнувшись.
— Привык, — заявил Йосеф, указывая на один из стульев.
Сели. И.Д.К. положил на стол «дипломат», открывать не стал, это и не имело смысла — содержимое было раву Дари хорошо известно.
— Ты знаешь, — сказал Йосеф, положив ладонь на черную поверхность чемоданчика, — то, что я выбрал этот интерьер, еще не свидетельствует о моем желании вернуть время. То было хорошее время, согласись, и я был прав, когда говорил тебе о недопустимости кощунственного отношения к Торе.
И.Д.К. улыбнулся. Он понимал мысль Йосефа.
— Книга «Дварим», — напомнил он. — Если читать с неравномерным интервалом при начальном трехсотбуквенном шаге… «Саграбал… Возвращение… Кокон вселенной…»
— Да, и все, что с народом будет потом. Так и происходит. Но это — следствия, а тебя интересуют причины.
— Я хочу понять, что происходило на заре времен, кто создал Код, с кем говорил Моше на горе Синай.
— Ты это знаешь, — сказал Йосеф.
* * *
Он стоял на Вершине мира.
Для И. Д. К., воспитанного на физических теориях ХХ века, Вершина представлялась точкой в пространстве-времени, предшествовавшей схлопыванию Вселенной в кокон. Отсюда можно было видеть всю эволюцию Вселенной, воспринимая ее исчезавшей в прошлом волной.
Он остановил мгновение — не потому, что оно было прекрасно, просто это было последнее мгновение той Вселенной, которую И. Д. К. считал своей. Он остановил мгновение, материальные процессы застыли, и лишь в духовных измерениях, неподвластных времени, И.Д.К. ощущал мысли Дины, Йосефа и Мессии, Мусы и Ричарда, Хаима и Андрея, Джоанны и Людмилы. Мысли, ощущения, поступки остальных людей Кода во всех мирах и временах уходящей Вселенной — живших, умерших, воскресших, рожденных и лишь зачатых в мысленных сфирот разума — представлялись И. Д. К. чем-то вроде бега электронов по тонким и гибким проводам. Сравнение было не лучше любого другого, сейчас И. Д. К. интересовал лишь единственный его смысл. Вселенная уходила, скатывалась в материальную точку, в сингулярность, и только он имел возможность повлиять на то, каким станет мироздание на следующем своем витке.