И вот я продолжала плакать от досады – как же не вовремя все раскрылось, когда я так нужна детям, а они мне. И от мыслей, что Влад глазом не моргнув доверит их на попечение этой Елене, а не родной матери, мне становилось еще более тошно. Я уже молчу о своем негодовании, которое испытывала, представляя эту женщину с мраморной кожей и пшеничными волосами рядом с моим мужем. А как обидно было быть брошенной на произвол судьбы человеком, от которого я этого меньше всего ожидала, человеком, который сдувал с меня пылинки, который спас меня от тюрьмы, подарил новую жизнь, защищал, понимал, любил, заботился о моем душевном покое и благополучии, одним словом – боготворил. Но больнее всего было осознавать, что в сложившейся ситуации виновата только я сама. Если бы не мой эгоизм, не мое больное увлечение, мои измены… Ах, если бы…
И все же мой ребенок усиленно боролся за жизнь, несмотря на то, что я ему никак не помогала, а только мешала своим постоянным унынием. Поражал сам факт, что кто-то еще способен рождаться в этом умирающем мире. И хотя я и испытывала липкий ужас перед пугающей неизвестностью, настойчивость малыша была мне по душе. Он – борец, а именно такие и нужны для продолжения жизни на земле.
Спустя ровно две недели, когда угроза потери ребенка миновала, с разрешения врача я покинула больницу.
Выйдя на улицу, огляделась по сторонам, и сердце болезненно защемило. Весь город как будто окрасился в серый цвет. Серое небо, серые здания, серые лужайки и серые деревья. Да, несмотря на то, что на дворе стояла уже почти середина июня, на деревьях не было ни единого зеленого листочка. Едва появившиеся трава и листва померзли от резких похолоданий.
Я направилась к своей машине одиноко примостившейся на обочине. На улице не было ни души. Люди нынче не выходили из дома без особой нужды, боясь быть застигнутыми врасплох погодными аномалиями.
Но я и не думала ехать домой. Мне, наконец, предстояло выяснить хоть что-то о Владе. Центр находился всего в пяти минутах езды от больницы, и я поехала именно туда. По мере приближения к месту назначения неприятное предчувствие нарастало. В первую очередь насторожило отсутствие привычного оживления в окрестностях Центра. Обычно все парковочные места вокруг забора огораживающего территорию были заняты, люди ходили в Центр буквально толпами – кто-то за помощью, кто-то с вопросом, а кто-то просто погулять по благоустроенной парковой территории вблизи от чего-то грандиозного и вселяющего уверенность в завтрашнем дне. Сейчас же у ворот стояла всего пара-тройка машин и те с перебитыми стеклами.