– Скорее всего, это потому, что ты не имеешь отношения к научной сфере или медицине. Но тогда зачем он привёз тебя сюда?
– Понимаешь, Жан, здесь всё-таки общество. Пусть далеко не самое обычное, но с комфортными условиями для существования. А общество тем совершеннее, чем оно более разностороннее. Здесь художники и музыканты, танцоры и писатели. Для науки люди бесполезные, я согласна. Но для создания атмосферы тепла и уюта для научной группы – они незаменимы. Мне это видится так. Более того, тебя даже никто не будет заставлять заниматься наукой. Если у тебя и впрямь золотые руки, в чём я не сомневаюсь, то ты будешь полезен и здесь, в мастерской.
– Ты права. В это очень сложно поверить.
– Даже не нужно далеко ходить за примером, – продолжала я. – Жанна, будучи хирургом высокого уровня, имея тонкое профессиональное чутьё, отказалась от вступления в научную группу. И вот уже два года спокойно сидит в своём медпункте. Выдаёт лекарства и делает элементарные перевязки.
– Хирург высокого уровня… – задумчиво повторил за мной Жан. – А загремела сюда небось из-за врачебной ошибки.
Опять он интересуется Жанкой, подумала я, а ведь ещё даже не поинтересовался, как я сюда попала. Но вслух ответила:
– Не совсем. Она сама тебе когда-нибудь расскажет свою грустную историю. Хотя это и не заведено среди базистов.
– Почему же? Ведь всем здесь известно, по какому принципу отбирают заключённых на базу.
– Да, ты прав. Но все люди разные и всё равно возникали некоторые недопонимания. Несколько лет назад, ещё до моего появления на базе, люди делились своими историями с окружающими. Так вот, находились те, у кого история соседа вызывала сомнения в его невиновности. Из-за этого начинались волнения внутри общества. Тогда Жданов чётко постановил: не разглашать своих судебных дел. Базисты с радостью приняли новое правило. Ходили даже слухи, что некоторых особо ценных экземпляров Жданов перехватывал после зала суда, невзирая на степень их вины.
– То есть, вполне вероятно, среди нас ходят и истинные убийцы?
– Это только слухи. Сам понимаешь, – пожала я плечами.
– Ну а тебя за что судили? – Похоже, Жан не обратил внимания на правило неразглашения. Или же просто решил, что на нас оно не распространяется.
– За непредумышленное убийство троих человек, – не раздумывая, ответила я.
– Как же так вышло? – участливо поинтересовался он, видимо, заметив, как я погрустнела и напряглась. – Хотя ты, конечно же, не должна мне ничего рассказывать, – опомнился он.
– Что ты. Мне абсолютно нечего стыдиться. Со дня аварии я так ни разу и не почувствовала себя виноватой. Даже не знаю, хорошо это или плохо.