Я в подробностях начала рассказывать Жану о событиях, повлёкших за собой неутешительный судебный приговор, даже не подозревая, что будет так тяжело снова вспоминать аварию, суд – особенно проговаривать вслух всё то, что тогда произошло. Последний раз я рассказывала эту историю год назад Жанне. На глазах моих проступили слёзы. Заструившись по щекам, они падали на толстовку, и без того мокрую от дождя.
Жан, всё это время подливавший вина в мой стакан, подошёл поближе и участливо прикрыл своей тёплой ладонью мою холодную руку. Когда я закончила, Жан заговорил.
– Тебе, несомненно, не в чем себя винить. Ты молодец, что так хорошо держишься. – Он взял и вторую мою замерзшую руку в свои ладони. – Ты такая холодная. Нужно высушить одежду.
Жан заботливо снял с моих плеч мокрую толстовку, приблизившись при этом настолько, что я чувствовала его тёплое дыхание. Заметив, что я вся дрожу, он подошёл ещё ближе и прижал меня к себе, видимо, пытаясь обогреть.
Мне действительно стало теплее. Но от осознания того, что Жан так близко, что он обнимает меня, пусть даже с целью всего лишь согреть, дрожь в моём теле не унималась, а, наоборот, нарастала. С чем можно сравнить это состояние? Возможно, только лишь с самым первым поцелуем. С самой первой любовью. Пока я пыталась найти красочное описание своему мироощущению в этот момент, я почувствовала на своей шее мягкое тёплое прикосновение – Жан коснулся меня губами. Я не могла поверить своим собственным ощущениям – настолько это было сказочно и волшебно. Впрочем, именно так, как я сама того желала.
Секунду спустя Жан так же нежно коснулся мочки моего уха. Очередной невидимый разряд пронзил моё тело. А ещё через секунду он примкнул губами к моим губам. В этот момент ушла дрожь, прошёл страх. Теперь всё так, как должно было быть. Не слишком ли быстро? Нет. Скорее это как раз то, чего я ждала очень долго. Слишком очевидно было взаимное притяжение, и не было никаких причин с ним бороться.
Не прошло и минуты, как моя мокрая футболка полетела на пол вслед за толстовкой. Стало совсем тепло. Жан снял с себя рубашку, накинул её на мои плечи и взял меня на руки. Продолжая осыпать поцелуями моё лицо и шею, он опустился вместе со мной на пол, застланный толстым слоем соломы.
Лишь первые несколько секунд я чувствовала острые покалывания сухого сена на спине, даже сквозь рубашку Жана, служившую импровизированной простынкой. Но все последующие мгновения мне казалось, что я лежу на мягчайшей перине. Потому что рядом был Жан, человек, которому, несомненно, суждено было стать самым любимым и самым желанным на свете.