— В условиях амбулаторного приема трудно провести полноценную диагностику, — ответил он тоном, которым принято объяснять детям прописные истины. — Марина Григорьевна тоже не разобралась, а уж она-то просто выдающийся диагност…
На самом деле в плане диагностики Марина Григорьевна была тупой, как пробка, но ситуация требовала ее восхваления.
— Но я настойчиво предлагал госпитализацию, — продолжал Кирилл, — а после того, как пациент наотрез отказался, попросил Эльвиру Эвальдовну передать актив в поликлинику…
— А она забыла это сделать! — вставил главный врач. — А вы не проконтролировали!
— Контролировать старшую медсестру?! — притворно удивился Кирилл. — Простите, но это функция заведующей отделением. А Эльвиру Эвальдовну вообще лишний раз лучше не трогать, она чуть что срывается в истерику. Я информацию передал, в карте про актив указал, а дальше уже не мое дело.
— А чье же тогда?! — ехидно поинтересовался Марат Светланович.
Напросился — и огреб по полной программе. С мужеством приговоренного к смерти, которому нечего терять, Кирилл объяснил главному врачу, что руководитель из него, как из дерьма пуля и посоветовал валить с руководящей работы пока в шею не поперли. Марат Светланович от неожиданности оцепенел, так что до истеричного вопля: «Вон отсюда!» Кирилл успел сказать ему все, что хотел. Ну и дверью уходя хлопнул знатно — как из пушки выстрелил. Уходить — так с музыкой.
После недельного хождения по медицинским учреждениям Кирилл понял, что другой работы он в Калининграде не получит. По телефону отвечали, что кардиологи требуются и приглашали на собеседование, на котором сразу же давали от ворот поворот. Никто из потенциальных работодателей не удосужился вникнуть в суть дела и понять, что Кирилл не был ни в чем виноват. Покойный Гасанов жаловался на боли в груди, обострения язвенной болезни у него не было уже несколько лет (во всяком случае так выходило по амбулаторной карте), болезненность живота при пальпации была небольшой и, что самое главное, пациент сам отказался от госпитализации. А если бы согласился, то в стационаре его бы обследовали с ног до головы и нашли дырку в желудке… Это же не халатность, а типичное квипрокво̀,[11] как выражался в подобных случаях отец.
«Ну и ладно! — сказал себе Кирилл. — Не на „скорую“ же идти! Да и туда, скорее всего, не возьмут. Загостился я на Балтике, пора возвращаться домой».
Родители пребывали в неведении. Кирилл им о случившемся не рассказывал, а местные средства массовой информации (не иначе как благодаря стараниям Сергея Сергеевича) это дело не освещали. В телефонном разговоре с отцом Кирилл сказал, что без дяди Миши здесь стало совсем тухло, перспектив никаких и вообще он соскучился по родным людям и родным местам. Отец пообещал «организовать место» в областном кардиологическом диспансере.