В первые два посещения было интересно, а затем интерес начал угасать. Разумеется, психолог сразу же объяснил, что поднятие самооценки и обретение веры в себя — дело сложное и долгое, но Кириллу казалось, что после каждого сеанса он будет чувствовать какое-то облегчение или еще что-то позитивное, пускай и совсем небольшое. Но чувствовал он только усталость, к которой постепенно начало примешиваться раздражение. Девятая встреча стала последней. В пассиве — напрасная трата денег и времени, а в активе — детальное знакомство с центром Костромы. Кирилл приезжал на сеансы заранее и до назначенного часа гулял по центру, стараясь всякий раз выбирать новые маршруты.
Как-то раз, наткнувшись во время прогулки на очередную группу туристов, возглавляемую энергичной женщиной средних лет, Кирилл подумал о том, что профессию надо было выбирать другую, полегче и не такую ответственную. Нет, разумеется, не экскурсоводом, тут уж и говорить нечего. Но разве мало других профессий? Можно было бы и в финансисты-экономисты податься. Но как можно?! Ужас-ужас-ужас! У нас же династия! Великий предок Мартын Антипович и все его ныне покойные потомки перевернулись бы в своих гробах, если бы Кирилл изменил медицине… А вот бы и не перевернулись бы, потому что переворачиваться давно нечему и не в чем — истлело все поди. Да и вообще, у предков была своя жизнь, а у Кирилла — своя. Однако же рыпаться и что-то менять поздно. Да и куда уходить? В охранники или в таксисты? Нет уж, увольте! Получать второе высшее и затем на четвертом десятке начинать все с нуля? Тоже слабое удовольствие, точнее говоря — никакого.
Оценив свои возможности и перспективы, Кирилл пришел к выводу о том, что нужно любым путем, любой ценой пробиваться на кафедру, защищать докторскую, а затем уходить в приятный и спокойный мир клинической фармакологии. Приятный, потому что остепененные клинические фармакологи проводят исследования препаратов по заказу фирм-производителей, что очень хорошо оплачивается. А спокойствие обеспечивается отсутствием пациентов, которым можно поставить неверный диагноз или же назначить неправильное лечение. Клинические фармакологи сами никого не лечат, они изучают, как лечат другие — оцените разницу! Можно, конечно, податься в гистологи или, скажем, в физиологи, там тоже спокойно. Но что там заработаешь? Шиш да кумыш плюс дохлую мышь, как любил говорить дедушка Леша, невероятно гордившийся тем, что его единственная дочь стала врачом (да каким врачом — доцентом!) и единственный внук тоже будет хирургом. «Медицина — это не торговля, — рассуждал дедушка. — Врачей все уважают и им не приходится всю жизнь ходить по канату, как торговым работникам…». Ага — уважают! Кастетом в голову! Что же касается хождения по канату, то об этом и говорить нечего… В торговле хотя бы ясно, за что ты отвечаешь, там тебя без вины виноватым не сделают, ну, разве что недостачу какую повесят, но все же можно доказать, что это навет и подстава. А в медицине кому что докажешь? Никому! Если уж говорить начистоту, то это еще хорошо, что Гасанов-младший пытался свести счеты при помощи рукоприкладства. Если бы он написал заявление в Следственный комитет, то на скамье подсудимых мог бы оказаться Кирилл. И никто бы не посмотрел на то, что пациент наотрез отказался от госпитализации. Осудили бы за милую душу, а то бы и посадили, потому что сейчас установка такая — карать врачей сурово и безжалостно. Карайте, если нужно, но только по делу. Справедливость — прежде всего.