Работу и место в общежитии терять было никак нельзя. Даже если бы были деньги на обратный билет, возвращаться в родной Таджикистан она не хотела, ничего хорошего ее там не ожидало, разве что мучительный сбор хлопка почти что задаром. К своим двадцати годам она научилась терпеть и приспосабливаться к поворотам своей немилосердной жизни. Здесь, в Москве, ей приходилось выполнять самую грязную работу и жить в землянке, в поле на краю города. Совсем плохо стало, когда какой-то ушлый журналист отыскал их подземный поселок, показал по телевизору и сюда нагрянула милиция. Нет, менты, конечно, знали об этом поле, но от них привычно откупались. А тут... Тогда удалось сбежать и не попасть в каталажку, опять начались поиски угла для жизни, каким-то чудом прижилась в этом общежитии. Помимо торговли на рынке, она согласилась убирать лестницы подъезда, мести тротуар перед ним...
Свою беременность она прозевала. Так закрутилась, так уставала, что спохватилась, когда было уже слишком поздно. Женщина, обычно выручавшая в подобной ситуации, в помощи отказала. Живот даже на последнем сроке был не слишком заметен. Да и кому до этого есть дело? Главное, чтобы работала.
Роды начались ночью. Стараясь не стонать, она, по стенке, выползла в коридор. В туалет не пошла ― мало ли кто выйдет туда ночью, ― дотащилась до конца коридора, к запасному выходу. Вернее, сам выход был заколочен, в закутке перед ним громоздилась сломанная мебель, бутылки, мусор. Именно там она недавно припрятала два старых полотенца и кухонный нож. Она родила на грязном полу, молча. Когда ребенок уже вышел из нее, подумала, что, если он заплачет, придется его задушить. Ребенок не плакал, только кряхтел тихонько. Ножом разрезав пуповину, она завернула младенца в тряпки и запихнула в пакет, валявшийся тут же. Сил хватило дойти до мусорного контейнера в соседнем дворе, забросить туда свою ношу, вернуться, затереть кровь возле запасного входа... Рано утром она уже раскладывала товар на прилавке. То, что у нее родилась девочка, она узнала только после задержания, в милиции.
После больницы девочка попала в один из московских домов ребенка. На маленькой табличке в изголовье кроватки врачи написали фамилию матери, имя она дать ребенку не захотела, придумали сами. Фатима.
Фатима оказалась на редкость здоровым, сильным и красивым ребенком. Круглая смуглая физиономия, темные глаза и волосы, редкая для обитателей дома способность мало плакать и много улыбаться. Девочка притягивала взгляд любого вошедшего, к ней кидались все потенциальные усыновители, брали на руки, умилялись, хохотали, узнав, что Фатиму няньки прозвали звездой гарема. Потом задумывались над именем, смотрели на фамилию, расспрашивали, откуда взялась, ужасались, укладывали девочку назад в кроватку и шли к другим детям. Сотрудники дома ребенка вздыхали, наблюдая эту повторяющуюся сценку, они знали, как мало у Фатимы шансов оказаться в семье.