Случаются подчас странные совпадения. В тот же самый день, 6 августа 1945 года, в Ламбарене неожиданно прибыла Матильда Коттман, верная помощница Швейцера, которую война застала в Европе. Сразу же после прекращения военных действий ей удалось выехать из Эльзаса товарным составом, а затем — на военных самолетах, потом на других, самых необычных средствах транспорта — добраться до Ламбарене.
Матильда Коттман, хрупкая молчаливая женщина, не спешила протрубить на весь мир о том, как она встретилась тогда со своими коллегами в больнице. Лишь много позже и только самым близким друзьям рассказала она, как радовалась, что именно в этот день вернулась в Ламбарене. Много лет мечтала она об этой минуте, но тут увидела, что все сотрудники Швейцера совершенно подавлены. Цитирую дальше ее слова: «Когда я очутилась лицом к лицу с доктором, мы сначала долго глядели друг на друга, потом он спросил:
— Что же ты привезла?
— Себя, и только.
Я не сразу выдавила из себя ответ. Потом я удрученно спросила:
— Может, мало этого?
Доктор обнял меня. Я все еще сжимала в руках свой чемоданчик.
— Нет, это уже много, — ответил он. — Очень много.
Затем он произнес слова, которые, сколько буду жить, я никогда не забуду:
— Когда одной-единственной бомбой убивают сто тысяч человек — моя обязанность доказать миру, насколько ценна одна-единственная человеческая жизнь!»
Швейцер остался в Ламбарене. Больнице пришлось еще сократить объем работы. В те горестные недели Елена Швейцер во всем помогала мужу. Она не показывала виду, как тяжело приходится ей самой. При своем слабом здоровье она стойко сносила тяготы, и не только те, что были связаны с жарким климатом. Разумеется, не будь у Швейцера стольких верных помощников, он не смог бы выстоять до конца.
За первой атомной бомбой, сброшенной на Хиросиму, последовала вторая — на город Нагасаки. Снова за какие-нибудь несколько секунд погибли десятки тысяч людей. В условиях подобного варварства сохранить верность собственным взглядам, верность убеждению, что ты должен подкреплять свои мысли делом, если хочешь показать пример другим людям... в этом Швейцер проявил себя как замечательный человек нашего времени. В годы, когда обычно помышляют лишь о покое, радуясь достигнутому и, возможно, наслаждаясь плодами своего труда, он снова вступил в единоборство с судьбой. Как никогда раньше, он был отягчен заботами, которые ему пришлось взвалить на свои плечи. Ему было намного тяжелее, чем в былые времена, когда он писал о философах, имевших под рукой мудрые формулы жизни, но нисколько не помышлявших о том, чтобы самим жить в согласии с ними. Позже Швейцер написал о Шопенгауэре: «Не в силах жить в согласии с провозглашенным им мировоззрением отрицания жизни, он цепляется за жизнь и за деньги, наслаждается кухней, как, впрочем, и любовью, и больше презирает людей, чем сострадает им».