— А знаешь ты, зачем идём? — опять обратился Демид к парню.
Тот кивнул и, встав, показал пальцем на кучки серого пепла в отдалении.
— Верно, и не боишься?
Олег помотал головой, молитвенно сложил руки и показал глазами вверх.
— Ну, добро.
Вскоре вся компания снялась с лагеря. Хорошо путешествовать утром — свежо, не жарко, и сил ещё полно, и нет ещё утомления. В такую пору и муж средних лет, и старик, все равно чувствуют себя молодыми.
Шли не спеша, но Николай постепенно, с каждой верстой, ковылял всё медленнее. Нога в месте укуса отдавалась болью при каждом шаге. Так бы и вовсе пришлось носилки готовить, кабы не послышались сзади конский топот да весёлая песенка:
Пошла млада за водой,
Коромысел золотой.
Эй-эй люли, люли,
Коромысел золотой.
А за младой день-деньской
Ходит парень веселой.
Эй-эй люли, люли,
Ходит парень веселой.
У неё чистой водицы
Просит из ручек напиться.
Эй-эй люли, люли,
Просит из ручек напиться.
Млада его напоила
И любовью одарила.
Эй-эй люли, люли,
И любовью одарила.
Говорит: «Приходи сватать,
Будем мы с тобой женаты».
Эй-эй люли, люли,
Будем мы с тобой женаты.
Ночью парень согласился,
А поутру открестился.
Эй-эй люли, люли,
А поутру открестился.
Путников догонял мужик на телеге, запряженной худой, почтенной годами лошадёнкой.
— Здравствуй на все четыре ветра, добрый человек! — обратился Фёдор к мужику и снял шляпу.
— И вам, служивые, поздорову! — смял свою шапку возница.
— Будь добр, довези нашего товарища до Сухой Берёзовки, а то вишь, упал в дороге, нога и распухла.
— Не по пути мне Берёзовка-то, на день крюк выйдет, — с сомнением произнёс тот. — Разве токмо за-ради деньги — повезу.
— Сколько ж возьмёшь за прогон?
— По рубчику с седока, и помчим с песнями!
— Окстись, православный, за десяток вёрст четыре рубля?!
— Ну, воля ваша.
— Мы и сами добре поём, — подошёл Демид, положив руку на рукоять тесака, — и управиться с лошадью можем. Сами.
— Ежели без песен, тогда по гривеннику с души.
— По рукам, — решил Николай.
— Тады деньги наперёд.
Спутники помогли раненому забраться в телегу и расселись сами.
— Э, э? А деньги-то?!
— Будет тебе, будет. Погоняй.
Тронулись, возница ещё какое-то время ворчал, но Николай отсчитал ему положенное, и тот сразу повеселел.
— Вот это дело, вот за это — благодарствуйте.
— Как тебя звать?
— Евсеем нарекли.
— Откуда ты родом?
— Мы-то? Мы-то с Перепашного.
— А в Сухой Берёзовке бывал?
— Бывал, как не бывать, у меня там кума живёт.
— Что ж ты к куме заехать зажилил? — влез Демид.
— Вовсе я не зажилил, но ведь если на дороге деньгу заприметил, то мимо-то не пройдёшь. На подати пойдёт, али вот хоть бы кобыле моей уздечку новую справлю. Нужно? Нужно. Подковать её, родимую, нужно? Нужно. Подкормить её, сердешную, нужно? Нужно. Так вот и выходит, что не я жадный, а житьё-бытье такое.