— А-а-а-а, так это мы ваших покрутчикив покосылы, нэ царских? — влез казацкий голова.
— Да.
— Уф... як гора с плеч долой! — Перещибка перекрестился на красный угол.
— А что же, в Экспедиции доходов ничего не видели? — спросил Воронцов.
— Вы знаете нашего исправника, Колоскова, всё за него делает секретарь. — Мурза многозначительно замолчал.
— А тот ходит на помочах у Семихватова, так?
— Именно так.
— Но ведь такое воровство невозможно скрыть!
— Почему же? Можно. Ревизские сказки пишутся исправно, налоги поступают исправно. Считай сам, один крепкий мужик двадцати — двадцати трех лет в Истанбуле стоит, на наши деньги, пятьсот рублей, а податей с него нужно заплатить в год три рубля с полтиной. Вот и весь ответ.
Георгий помолчал. Он никогда не задумывался над устройством жизни в Империи, и продажа крепостных никогда не вызывала в нём чувства несправедливости. Но история Корчысова внесла разлад в его убеждения. Воронцов, конечно же, протестовал против продажи крепостных туркам, но, к своему удивлению, теперь он, кажется, стал противиться и самой продаже. Впрочем, разбираться с этим сейчас не было времени.
— И что же дальше? — вернулся он к допросу.
— А так и пошло — князь ясырь собирает, я везу и продаю.
— И сколько же крепостных вы продали?
— В нашем уезде пять казённых деревень, и сейчас мужиков там не осталось. А по счёту... по счёту двести семьдесят душ.
— Ну вы и подлюки — православных нехристям продавать, — вставил своё слово Перещибка.
— А мне что, я не вашей веры. А вы-то своих мужиков сами торгуете, деревеньками продаёте-покупаете. Где разница? А там, за морем, ещё и следят за ними, потому как денег не в пример больше плачено.
— Оставь свои наставления при себе, — осерчал Воронцов. — Расскажи про мор.
— Это идея князя. Ему надоело выплачивать подати — по ревизским сказкам набежала большая сумма, а кроме того, с деревень ещё можно было баб, девок да недорослей набрать — моровое поветрие всё спишет.
— А что колдун?
— Он и вызвался болезнь устроить, иначе откуда бы её взять.
— А что ему нужно взамен?
— Не знаю, что-то зарыто здесь, под хутором, это ему надо.
— Расскажи о нём всё, что знаешь.
— Знаю немногое. Он появился в Боброцске весной, сразу после того как перебили рекрутскую команду. Узнал откуда-то, что у князя с Перещибкой вражда и тяжба и пришел прямо в усадьбу. Слуги его выкинули было, да только все, кто его выдворял, на следующий день слегли и к вечеру отошли. Оттого князь ему и поверил.
— А заради чого этот пёс шелудивый судиться со мной стал? — влез Перещибка.
— Кто, колдун?