— Про полудницу Евсейка всё уж растрепал, потому и нам запираться нет резона, — промолвил Николай, отирая усы, — но про остальное — молчок.
— Добро, — сказал Фёдор, а Демид только кивнул, он уже подумывал пройтись вдоль дворов, поглядеть, выполнить рекогносцировку** насчет девок или пригожих баб.
Вернулся староста, на лице его застыла несколько изумлённая улыбка.
— Господа служивые, а вот скажите, о чём это мне там Евсей плёл? Неужто и впрямь вы по дороге к нам нечисть увидали?
— Видели, как тебя.
— А ничем вас этот непутёвый не угощал? Может, помстилось вам? — спросил хозяин, усаживаясь у двери.
— Нет, не пили мы, как есть полудницу встретили. Не хотела она нас пущать.
— А как же вы прошли тогда?
— Попросили.
— И что же, так и позволила?
— Да.
— Ой, темните вы что-то. А зачем? Я тут староста, мне знать надо, что в округе делается.
Демид с Фёдором переглянулись и на Николая посмотрели, давая понять, что слово за ним. А бывший гренадёр и сам не знал, как быть — инкогнито хранить надо и про полудницу рассказать не худо, хоть бы за-ради сговорчивости местных.
— Твоя правда, Антип Осипович, знать тебе надо. Повстречали мы полевую хозяйку и мирно дело решили: угостил я её хлебом, поклонился, попросил добром — она и пропустила.
— А как же ты не испугался? Как знал, что делать?
— Чего мне пугаться? Я на картечь, на штыки двадцать пять лет грудью ходил, там пострашнее бывало. А как узнал? Да никак — были бабушкины слушал мальцом, а вишь, как пригодилось.
— Да, чудные дела, чудные... — сказал хозяин, покачивая головой. — Не иначе конец света скоро.
— Отчего же?
— Отчего? Будто не знаешь иль трепач Евсейка не сказывал? Мужиков всех ваши братья позабирали — работать некому. Церковь наша, которую ещё мой дед строил, сгорела вместе с батюшкой. А теперь нечисть на дорогах. Истинно бают — конец света близок. Спаси нас, Господи! — Антип перекрестился на икону.
— Может, ещё обойдётся, пришлют к вам нового попа, церковь всем миром отстроите...
— И мужики из солдат вернутся? Нет, у кого есть глаза, тот видит — это кара Господня. Только вот за какие такие грехи — ума не приложу.
— Да... дела у вас и впрямь невесёлые.
Послышался скрип, отворилась вторая дверь, и в неё задом вперёд вошла жена старосты. В руках она несла не менее дюжины всяких горшков и плошек со всякой-разной снедью.
— Угощайтесь, гости, чем бог послал, — проговорила она. — Печь уж топить не буду, потому горячего нет. Но кой-чего другое для согрева есть.
Демид тут же подскочил на помощь, а хозяин удивлённо посмотрел на супругу.
— А вы с чем же пожаловали? — оторопело спросил он, глядя на большой кувшин браги, появившийся в центре стола. — Я уже говорил, забирать у нас некого: или огольцы малые, или старики дряхлые остались.