Кстати, напоминать про правильную технику приходится на каждой тренировке.
Я понимаю, что мальчишкам побыстрей хотелось накачать крутые мышцы и работать с большими весами, но техника — в приоритете.
Кстати, мышцы восстанавливались быстрее. Причем не только у нашей пятёрки.
Видимо дело было не только в курсе Укрепления тела, но и в столовской еде.
Доходило до того, что некоторые гимназисты не доедали обеденные порции! У нас, слава Богу, такого не было.
Я жестко следил за своими товарищами и чуть что подкидывал им то пробежку, то спарринг, то тренажёрку.
А ещё мы каждый день навещали Ромку Дубровского.
И, надо сказать, Роме изо дня в день становилось хуже.
На наши же вопросы Асклепий Иванович недовольно отмалчивался, и лишь единожды, когда с нами был Дима Уваров, позволил себе пооткровенничать.
— Судари, даже не надейтесь, что ваш товарищ придет в себя. Насколько я могу судить, он откусил больше, чем смог проглотить и сейчас находится в подвешенном состоянии. Или справится и станет в десятки раз сильнее, или будет Вспышка.
— Вспышка?
— Изучайте историю, молодой человек. Ну а теперь, попрошу вас покинуть лазарет.
— А что будет с Ромой если случится Вспышка?
— Не будет Ромы, — мрачно ответил доктор. — И гимназии. Поэтому, как только появятся первые признаки нестабильности, ваш товарищ будет перенаправлен в специальное место.
— Доктор, а мы можем как-то помочь?
— Во-первых, вы уже помогаете, — целитель задумчиво почесал свою козлиную бородку и уставился на Дубровского. — Его же первым делом отправили в Скле… кхм, в спец место. И тут же пошла реакция! Но стоило вернуть его обратно, как реакция сошла на нет.
— И что это значит?
— Значит у него сильная духовная связь со своими товарищами, — отозвался Асклепий Иванович. — С вами, то есть. Я ещё не разобрался точно, но пока вы рядом, ему вроде как легче становится. А когда Михаил в себя пришел, так и вовсе положительная динамика наметилась. А то совсем плох был.
После того разговора я понял две вещи.
Во-первых, Дима Уваров действительно настоящий оратор, раз сумел разговорить даже замкнутого доктора.
Во-вторых, что я, что Толстой, приняли на себя излишки энергии. А значит, если продолжать в том же духе, то Рома поправится. Пусть и через пару лет, но поправится!
Ну а вечером, буквально за полчаса до моего тайного побега из гимназии, у меня состоялось сразу же три непростых разговора.
Первым ко мне подошёл мрачный Толстой.
— Михаил, — Иван взял меня за пуговицу мундира и тяжело посмотрел прямо в глаза. — Скажи мне, та арена… Мне это приснилось?