Хорошенько поразмыслив, князья дали согласие – тут уж Андрей на их решение повлиять не мог. Сам бы захватил Кремль и самозванца, только войска у него нет. Как говорится – бодливой корове Бог рога не дал.
Следующим же днём Андрей отправился к Арбатским воротам. Улица была перегорожена деревянными рогатками, рядом с ними – пешие козаки, слева – изба для самой заставы.
Андрей подошёл смело.
– Мне бы есаула вашего увидеть.
– Не есаула, а пана есаула!
– Прошу прощения – конечно же, пана!
Что-то быстро козаки переняли обращение на польский манер…
– Иди в избу. Только пан есаул не в духе с утра. Не хочешь под горячую руку попасть – лучше не ходи.
Но Андрей всё-таки пошёл. В полутёмных сенях взвёл курки у обоих пистолетов и прикрыл их полами кафтана.
Причина плохого настроения есаула сразу стала ему понятна, как только он вошёл.
На деревянном столе стояла бутыль мутного самогона, лежал крупно нарезанный кусок сала и краюха пшеничного хлеба. Слышал Андрей, что козаки ржаным хлебом брезгуют – де для смердов он.
Есаул был пьян. Другой вопрос – насколько? Стоит ли с ним говорить в таком состоянии?
– День добрый, пан есаул!
Есаул уставился на Андрея налитыми кровью глазами.
– Ты кто?
– Григорий. Неужто запамятовал?
– Выпить хочешь, Григорий?
– Только пригублю, за компанию.
Есаул щедро плеснул из трёхчетвертной бутыли с узким горлом в оловянную кружку.
– Тогда пей! Закусывай салом. Знатное сало, вчера у деревенщины отобрали.
Вот же гады! Андрей сделал пару глотков. Самогон, или, как его называли, – перевар, был тёплым, сильно отдавал сивухой, и пить его было противно. А вот сало и в самом деле оказалось великолепным – в меру солёным, с прослойками мяса.
Андрей съел кусок сала с душистым, свежим куском хлеба.
– Почто пришёл? – Есаул смотрел на него, не мигая, тяжёлым взглядом.
– Соображать способен или мне завтра прийти?
Есаул пьяно икнул:
– Ты с кем говоришь? Сейчас высечь прикажу!
– Не успеешь, застрелю.
Андрей сказал это спокойно, но руку на рукоять пистолета положил.
– Пошутил я, – сразу дал задний ход козак. – Уж и пошутковать нельзя?
– Тогда слушай и больше так не шути. Речь о твоей жизни идёт.
Есаул сразу как-то подобрался и даже вроде протрезвел.
– Что делать надо?
– Как раз ничего. Просто людей через заставу в город втихую пропустишь, и всё.
– Всё?
– После этого берёшь своих людей и уходишь из города. Совсем. Лучше верхами, чтобы подальше уйти.
– Круто! А если у вас не получится, тогда я дезертиром стану со своими людьми?
– Лучше быть дезертиром, чем болтаться на виселице.
– А что, ваши люди не могут глухими тропками пройти? Или, скажем, по воде? Плавают же корабли?