Когда-то Прут дружил с Горьким и даже считал себя его учеником.
Я спросил Прута, был ли Горький человеком эрудированным.
Прут сказал:
– Не очень. Он, Горький, любил цитаты, но часто произносил их невпопад и неточно.
Однажды приятель Прута, корреспондент «Правды», попросился на обед к Горькому. Прут передал просьбу Алексею Максимовичу.
Тот поинтересовался:
– Ему что, нечего есть?
– Нет, он просто хочет с вами познакомиться.
Приятель был приглашён. Во время обеда Горький сказал:
– Как говорил Франциск Второй… – И дальше шла цитата.
Прут ошибку заметил. Но промолчал. А приятель громко заявил:
– Эта фраза принадлежит Франциску Первому.
Воцарилась тишина.
– Нет, Второму, – сказал Горький.
Больше приятеля в гости не звали.
Прут заметил, что в путеводителе по городу Калининграду есть фраза: «В городе Калининграде родился великий немецкий философ Иммануил Кант».
Выступая в Доме литераторов на вечере Академии наук, Прут рассказал про своего друга академика, что в его трудах нашёл фразу, которая одна уже увековечила её автора. И процитировал:
– «В Ленинграде на Дворцовой площади стоит колонна…»
– Ну и что? – спросил академик из первого ряда. – Все правильно.
– Я не закончил, – невозмутимо продолжал Прут. – «А на ней изображение ангела в натуральную величину». Получается, что моему другу известна натуральная величина ангела.
Эстрадный артист, куплетист Н. Рыкунин когда-то отдыхал в «Империале». Вышел на улицу и увидел, как к санаторию подъехал шикарный автомобиль. Из него вышел молодой человек и спросил:
– Вы, наверное, русский? Только русские так рассматривают автомобили.
– Да, – признался Рыкунин, – я из Москвы.
– А вы знаете Прута?
– Это мой друг, – сказал Рыкунин.
Молодой человек отдал Рыкунину свою машину на целый месяц. Это был сын школьного друга Иосифа Леонидовича Прута.
Когда Прут однажды приехал в Лозанну, местная газета написала: «Из Советского Союза приехал господин Прут. Не вздумайте говорить при нём тайное по-французски. Он этот язык знает лучше нас».
Прут сказал мне:
– Никита Богословский у меня вот здесь, – и показал кулак.
– Почему?
И я услышал такую историю.
Однажды Пруту позвонил Павел Лисициан и попросил послушать его концерт, который будет по радио после двенадцати ночи.
– Тебя, – сказал Прут, – я готов слушать и после двенадцати.
Прут сел в кресло и стал слушать. Объявили «Вступление к трём неаполитанским песням» и заиграли мелодию песни «Тёмная ночь».
Прут тут же позвонил Богословскому и объявил:
– Ты говно.
– Кто это говорит? – спросил спросонья Богословский.
– Весь город говорит. Я только что слушал «Вступление к неаполитанским песням».