В этот момент я слышу шепот.
«Милосердие. Мое имя означает милосердие».
А потом Королева Джиннов уходит, уводя своего пленника в неизвестный мир, куда мне доступа нет. Ветер стихает окончательно. Наступает полная тишина. И все замирает.
Возлюбленного, который проснулся на заре этого мира, больше нет.
И в эту горькую минуту сама земля скорбит о нем.
В тот момент, когда я выступаю из пасти смерча, плато раскалывается надвое. Содрогается земля, ее поверхность вздыбилась волнами, стонут вековые деревья.
Мне не удается устоять на ногах, и я скольжу по гребню этой волны в сторону леса. Из бешено вращающегося черного столба появляется женская фигура, а потом этот «столб» исчезает так же внезапно, как и появился. Его словно втягивает в какую-то невидимую дыру. Мир погружается в тишину.
Девушка шатается, падает, и мир оживает. Я торопливо вскакиваю. Услышав шорох, она оборачивается.
– Ты… это действительно ты? Живой?
Лайя тянется ко мне, я подбегаю и дрожащими руками прижимаю ее к себе. Это какое-то чудо, но она жива. Камни под ногами снова начинают трещать, и, подхватив Лайю, я ухожу с ней по ветру в рощу джиннов.
– Его больше нет, – шепчет Лайя, когда мы останавливаемся. – Рехмат сковала его золотыми цепями. Элиас, даже его дух перестал существовать. – Она смотрит на свои окровавленные руки. По лицу у нее текут слезы. Срывающимся голосом Лайя произносит: – Он убил моего брата. Дарин… он по… погиб.
Что мне сказать? Как ее утешить? Лайя одержала победу над существом, подобного которому никогда не существовало: он был больше, чем король, больше, чем джинн, больше, чем наш враг. Но осталась совершенно одна.
Верхушки елей раскачиваются на ветру, и с цветущих деревьев тала осыпаются розовые лепестки.
– «Среди лепестков протянет она к сироте свою длань, – тихо говорит Лайя. – Среди лепестков эта дочь заплатит кровавую дань». – Ее темные глаза покраснели и потухли. – Проклятые пророчества.
– В том же самом пророчестве было сказано, что я погибну. – Я помню слова Кхури так хорошо, точно услышал их только вчера. «Сын теней и наследник Маута сражаться пойдет, он свиреп и могуч, но его поражение ждет». – Но Кхури не сказала, что я вернусь из мира мертвых. – Я обнимаю Лайю за плечи. – И не сказала, что ты победишь.
– А мы победили? – спрашивает Лайя.
Мы одновременно поворачиваем головы в сторону рощи. Ошеломленные, оглушенные солдаты и с той, и с другой стороны, с трудом поднимаются на ноги. Муса подставляет плечо Кровавому Сорокопуту, и они вместе бредут прочь от передовой. Оба мрачны и подавлены. Спиро и Джибран несут раненую Афию к палаткам лазарета.