— Дорогой мой Максим! Знаете-с…
Музе по душе чудаки, живущие по своим непонятным законам.
Она сама распределяет роли,
И небеса следят за её игрой!
— Так, вот… Договорились. Через пять дней мы выступаем с танцем из моего нового водевиля… «Херонская искусительница»!
— И ещё, — Крутиков хитро прищурился. Лицо деятеля стало непроницаемо, как гипсовая повязка. — Все песни на испанском языке, после конкурса, я включу в спектакль. По рукам?
— А вдруг они не подойдут по сценарию? — возразили старому, «проверенному в боях» товарищу.
— А это, уже мое дело — подойдут или нет. Беру всё — и без разговоров.
Всё в «Театре оперетты» сияло после ремонта: зал, фойе, лестницы, мебель, люстры. Свежевыкрашенные стены — нежно-бирюзового цвета, огромные окна — прозрачные от пола до потолка. Гардины, шторы — из голубого бархата. Вдоль коридора — пальмы с волосатыми стволами и огромными раскидными листьями.
Театр ждал, театр готовился, театр репетировал…
Вот уже первые зрители, пришедшие задолго до начала концерта, торжественно ходят по фойе парами. Женщины шарят взглядом по движущейся встречным в людской ленте и отмечают про себя, кто во что одет. Мужчины с серьезным видом разглядывают фотографии артистов труппы. Отмечают знакомых.
До блеска натертый паркет слегка пружинит и скрипит.
Все жаждут внимать искусству. А ведь помимо самого торжества театрального зрелища — ещё будут антракт, фойе, буфет, билетёры в проходе с программками в руках, аплодисменты и выходы артистов…
…
В дверь гримёрки с табличкой «Хитрая К.А.» постучали.
— Да-да, — глухо, как из бочки донеслось из комнаты запертой «На семь запоров, замков и заслонов».
— Катерина, открой, это я, — попросила невысокая миниатюрная девушка.
— Ты одна? — таинственным детективным голосом вопросили из-за двери.
— Одна…
— Точно?
— Да, точно…
Женщина приоткрыла дверь, прищурилась, требовательно осмотрела гостью, кинула взгляд поверх головы вдаль и велела:
— Давай! Живо! Заходи! — и снова тщательно, на три оборота закрутила замок.
— Дзень — дзяк, — контрольно щёлкнула цепочка.
Красноватый свет горевшей в пол накала лампочки скупо освещал небольшую комнату с опущенными шторами.
На небольшом деревянном столе в трех литровой банке, от всунутого в неё кипятильника, бурлила какая-то жутко серая жидкость. От неё, подобно ядовитому туману, вырывались пары, едким ароматом окутывая и впиваясь в окружающее пространство.
— Ух, Ленуся, — тоном заговорщика сообщила хозяйка, — Я тут не удержалась и решила заварить супчик… Иностранный! Такой!!! Мм-м! Пальчики оближешь! Ты не вкушала такого, ни-ко-гда! Настоящий, заграничный, из бульонного кубика, из самой Франции. Поклонник принёс, в подарок, из испанского посольства. Чувствуешь, какой запах? Какой аромат? Вдохни — выдохни, слюнки текут?