— Серджио, — умиротоворённо сказал он, раскачиваясь под итальянскую мандолину. — Меня зовут Серджио, а вовсе не Королёк. Это итальянское имя. Серджио. А фамилия моя Королёв. Это уж если быть совсем точным.
— Серджио? — возмутилась я. — Так называют себя бариста.
— А я не бариста — засмеялся Королёк-Королёв, — хотя, кто знает, может, скоро и буду бариста. Если ветер перемен не подует в противоположную сторону. Но в остальном… то, что я НЕ буду таковым — это, хм, маловероятно…
Бюдде мрачно чесал в голове. Барсук был близок к сердечному приступу.
— Ты не можешь так расуждать в четырнадцать лет, Каки. Это слишком цинично, прохрипел взрослым голосом Ходжа.
— А кто вам сказал, что могу, — вздохнул Королёк и опять засмеялся, — Мне уже давно не четырнадцать лет. Пора признаться в том, что я сильно состарился, общаясь с вами. Мне тридцать четыре. Но это не так уж… хм, это не так уж и страшно.
Каки стёр пот с лица. В воздухе запахло тональным кремом. Я затрепетала.
Морщинистый клоун, страшное существо из преисподней — вот кто он был!
Шея Королька под свитером была испрещена непонятными корявыми татуировками. Не такими татуировками, как на папе, или на дедушке Фантомасе или других Бармалеях. Татуировки были такими, будто ребёнок их выводил дрожащей рукой. И располагались они на теле так, чтобы их было поменьше видно. Их можно было спрятать под кепку или свитер с высоким воротником. А такую одежду как раз и носил наш Каки.
— Вот оно что, — дотумкала я. — Значит чёрт с граммофоном, это ты и есть!
— Да нет, говорю же, — Королёк вздохнул и показал на нас пальцем, — чёрт с граммофоном — это вы.
— Тогда ты хурма, — закричал Ходжа.
— Допустим, — легко согласился Королёк. — Я знаю, что такое хурма. Я понимаю, что такое хурма. Я ел хурму. И фамилия моя Кононов. А до этого была фамилия Королёв.
— Что он сказал, — обеспокоенно переспросил Барсук, — ещё какое-то смешное русское слово?
Королёв-Кононов сплюнул:
— Скоро я вас покину. И оставлю вместо себя одного из своих барист. Ищите чёрта с граммофоном между собой!
Минут десяти нам хватило на то чтобы начать злобно и подозрительно коситься друг на друга.
Первым нарушил молчание Бюдде
— Ты, Ходжа! — завопил он, — Игра окончена. Немедленно смывай с лица тональный крем. Ты проиграл, чёртов бариста.
Ходжа не на шутку обиделся.
— Я бариста? А кто у нас постоянно курит дамские сигареты?
— А кто постоянно фотографирует еду в свой телефон? — заорал Барсук.
Тут подозрения наполнили меня, будто я превратилась в бассейн под проливным дождиком.
— Стоп, — сказала я, — откуда ты, Барсук, знаешь, что это называется «тональный крем». Ты же не женщина!