— Никаких доказательств, — грустно сказала Берта Штерн, воспользовавшись своей прямой как тоннель под Северной Эльбой логикой — Мы с её отцом поженимся только через неделю…
Берта Штерн стояла, как корова на пастбище, как… словом как кто угодно, только не человек, который собирается со мной жить до совершеннолетия.
— Помнишь, я тебе говорила, про соответствующие выводы? — засмеялась мне на ухо декоративная мама. — Так вот, я их сделала. Нормальных людей у них нет.
Она вздохнула и заговорила никого не стесняясь.
— Ну и город, так твою мать, ну и Гамбург, извиняюсь за выражение. Толпа придурков и ничего больше.
На Берту я уже не смотрела. Она сдалась с первой попытки. Не удивлюсь, если она уже сомневалась, приёмная ли её я её дочь или нет. Такие уж наивные люди у нас на Репербане живут. И новая декоративная мама была совершенно права. Толпа придурков весь этот Гамбург и ничего хорошего он не стоит!
— Я не понял, — сказал бородатый тип на паспортном контроле. Он посмотрел мой паспорт на просвет. — Ничего не понимаю. Странно… Весьма и весьма.
Он отложил в сторону мой паспорт. Потом осмотрел на свету карточку Динга — Динг оказался несовершеннолетним. Остальные интереса у бородатого не вызвали. Меня поднимали на уровень глаз бородатого прямо в коляске. А когда опустили, я по-прежнему не понимала, кто здесь где. Видела только полосатые штаны адвоката. А ещё пуп Королька, румяную юбку мамы и глаза Динга, сверкающие как в фильмах про психов.
Кроме того, было видно, как к столу подошла женщина и защёлкала кнопками. Она что-то объяснила бородатому проверяльщику паспортов, журча, при этом, словно ручей. Язык её был не русский и не немецкий. От этого журчащего голоса декоративная мама страшно напряглась. А Королёк сделал вид, что натягивает поводок Динга.
— Да вы не волнуйтесь так. В общем-то, это дело не наше, — сказал бородач. — Факт пересечения границы на нашей территории не предусмотрен. Самолёт задерживается. Будет пересадка на промежуточный рейс. В Хельсинки. Туда-то я, пожалуй, пошлю паспортный запрос.
Мама выразительно взглянула на адвоката.
— Что это значит? Хельсинки? Тут все обезумели?
— Да нет, Хельсинки это вообще-то неплохо, — зачастил адвокат. — Не волнуйся, дорогая. В Хельсинки всем на все плевать. Посидим часа полтора в аэропорт, а потом вылетим в Пулково.
— Ладно, государственный человек, — вздохнула мама. — Мы не опаздываем?