Со скандинавскими жителями тоже была куча проблем. Они или сбивались в тучи, или рассеивались в поисках развлечений. На шампанское в четверть цены им было тоже плевать. Гораздо больше их интересовали массажные кресла-качалки.
Мама, Королёк и адвокат Фрайданк крепились, но, в конце концов, убежали в буфет за шампанским, оставив меня на попечение Динга. Тот, кажется, окончательно сдох от переутомления. Он вывалил язык до кафельного пола, и изредка им шлёпал. А ещё он терял слюни. Иногда он рычал, и я говорила ему: «Нука, фука». Таким образом, в нашем углу не осталось никого, кроме северных детей — jстальные брезгливо отсели.
Шведский язык северных детей был так похож на немецкий, так что я за секунду навострилась понимать в обратном порядке. Точно так же я когда-то я перестроилась наоборот — с лёгкостью вышла со шведского на немецкий. Любопытства до шведских детей у иеня не было. Я слушала их лишь потому, что меня распирала гордость от того, сколько я знаю языков.
— Зачем ты отобрала завтрак у Фрейделины Ильвабельгю? — возмущалась красивая тётенька в некрасивой одежде. — Хватит мне постоянно перечить.
Некрасивая одежда была форменной, с бирочкой на груди. Бирочка на её груди тоже была готова возмущаться.
— Придёт время, когда дети пойдут против взрослых, — со знанием дела ответила девочка. Она была похожа на Яну Эк.
Я опешила. Нет, ну я же я не могла ошибиться. Или могла?
Девочка с лицом Яны Эк была, конечно, сильно перепомажена. Волосы её, когда-то чёрные как смоль, казались густо засыпанными белым. Как будто перечницу грохнули в соль. Если это и вправду была Яна Эк, то она здорово поседела. И выросла, по меньшей мере, на голову выше меня. Более того, она отпустила сисяндры размером с биологически активную тыкву. С ними девочка-викинг уже не была похожа на усохшую летучую мышь. Впрочем, она ещё пользовалась чёрной, словно зажившая ранка, губной помадой.
— Идти против взрослых в нашем возрасте самое достойное занятие, — объясняла повзрослевшая перечно-соляная Яна, высоко поднимая над головой бутерброд с абрикосом. — Это бессмысленно. Оттого благородно. И в этом есть некоторый парадокс.
Через секунду абрикос полетел в кого-то из персонала аэропорта.
— А ну, Яна Эк, не мели ерунды! — ласково одёрнула её женщина, похожая на воспитательницу Ярвинен больше, чем остальные. Ей пришлось извиниться перед сотрудником, поймавшим спиной абрикос. Затем она, как ни в чём не бывало, продолжила заниматься своими делами: а именно смотреть в журнале фотографии мопедов и мотороллеров.
Я решила — будь что будет. И громко сказала, единым махом выпутавшись из сетей гипноза Динга.