Но декоративная мама только улыбалась презрительно.
— Вот мой муж с переводчиком, — представила Королька с адвокатом она, даже не удосужившись объяснить, кто здесь кто. — Разбирайтесь между собой.
Посовещавшись, Фрайданк и Королёк быстро посовещались, кто будет мужем, а кто переводчиком. Мужем быть выпало Корольку. Фрайданк вытащил из кармана блокнотик. Он стал переводчиком.
Королёк подошёл к маме и развязно её приобнял. А потом давай показывать пальцем на самолёты. Я вытащила картонный пакет для блевотины. На всякий случай держала его наготове. В любой момент ожидала, что меня начнёт рвать. Скажем, от перенапряжения моих истощённых нервов. Пока Ярвинен говорила, адвокат не спорил. Он только поправлял её. Тактика поправлялок работала, со своей ролью справлялся прекрасно. Комментируя воспитательницу Ярвинен, адвокат умудрился сделать так, что даже декоративной маме захотелось вступить в диалог. До этого она стояла с отсутствующим лицом.
— Знаешь, что они там делали у себя, в своём Гамбурге? — сказала мама, постучав пальцами по лбу. — Похищали людей. Держали их в подвале как собачку!
Воспитательница Ярвинен внимательно выслушала рассказ про подвал и собачку, но ничего не сказала.
Тогда мама перешла на свои коронные всхлипывания. Говорила она очень сбивчиво.
— А знаете, сколько стоит в этом городе адвокат? А знаете, сколько это мне стоило нервов?
Наконец, она бросила в сторону Ярвинен документ, свидетельствующий что удочерение или задержка несовершеннолетней Аны на территории стран Шенгенского соглашения не предусмотрены. Я даже смотреть не стала в его сторону. По мне, это было просто недоразумение, а не документ. Впрочем, воспитательница Ярвинен изучила документ очень внимательно.
— Зачем вы хотите вывозить ребенка обратно? — сказала она. — Так же нельзя. Я работаю с выездными детьми уже не один год год. Ана — мой чуть ли не первый случай. И я знаю её лучше, чем кто либо. Везти её обратно домой чревато психологической катастрофой.
— Про катастрофы тоже лучше всех знаете? — зловеще улыбнулась мама.
Я чувствовала, дело — дрянь. Воспитательница Ярвинен стала прибегать к обычной в таких делах логике. А раз при разговоре с мамой вступает в ход логика, то значит всё, гиблое дело, мама обязательно победит. Воспитательнице надо было хитрить как мама, а не занудствовать как Берта Штерн! От перевочика тоже ничего хорошего ждать не приходилось. Этот адвокат, этот Фрайданк, похожий на копчёную рыбу в очках, перевирал слова воспитательницы Ярвинен нещадно. В его переводе воспитательница, представала садистом с превышенными полномочиями. А мама наоборот, спасителем бедных детей и всего человечества. Пока они вели переговоры, Королёк обнимал маму всё развязнее и развязнее. Динг, к его собачей чести, ничего не делал — только глазами вращал и откашливался. Я потянула запястья — в них всё еще чувствовалась полная свобода. Может быть ею воспользоваться, пока не поздно? Но я не была уверена, что воспитательница Ярвинен на моей стороне.