«Должно быть, настоящий кофе это неплохо» — подумала я, пытаясь чем-то запить «Женский пупок». Снизу пончик оказался уж больно непропечёным, а сверху уж очень сильно хрустел. Всё в нём кричало об экспериментальности.
Перед уходом, бородатый мальчик Динго положил очередную пачку листовок прямо на игровой автомат. В этом и заключалась его тайная цель. Уж больно рьяно все потом принялись разбирать эти листовки!
Папа Ходжи листовки проигнорировал. Он с гневом выключил плиту и вышел в подсобное помещение.
Вид оседающего на глазах торта пугал. Но появившийся из туалета Олли снова воодушевился.
— Ну надо же, — рассуждал он. — это уже второй пришёл. Или третий? Нет, второй, потому что сам пришёл… А, если сам пришёл, значит…
Ходжа цыкнул на Олли, показал на меня глазами. Открыв рот, он продемонстрировал с его помощью контуры ананаса.
— А-НА — прошептал Ходжа так чётко, что глаза его чуть было не вылетели из орбит. — А-НА. НАС. На последнем слоге он подавился.
— Что, — недовольно спрсила я.
— Папа, ты ананас в пиццу не клади, — крикнул Ходжа, — Все смеяться будут.
Капитан тихим голосом ответил из-за штор:
— Не буду.
Олли сбежал в туалет. За водой. В третий раз. Спуск воды раздался незамедлительно. Олли всё не выходил и не выходил. Казалось, он был занят там чем-то другим. Звуки были такими, будто в туалете устраняли свидетелей. На самом деле это Олли разговаривал сам с собой.
Ходжа повесил на дверь табличку «Закрыто».
— Быстро дожевываем, — сказал он.
Бюдде не к месту попытался отвлечь меня рассказом о том, почему Ходжу называют профессором на самом деле. Барсук в это время отправился успокаивать капитана.
— А вот закроется «Шиш-Ибраги-и-и-им», — слышались через стенку завывания капитана. — А вот появится чёрт с граммофоном…
— Спокойно! — плач его перекрывали возгласы Барсука. — Чёрт с граммофоном ещё не пришел. Может и не придет никогда. И «Шиш-Ибрагим» никогда не закроется!
Ходжа, Бюдде и Олли пытались заглушить разговор, заходясь чудовищным кашлем, который они исполняли на манер канона «Братец Якоб». Готова поспорить, что все они были в сговоре!
Я всё доела, вытерла губы салфеткой и пробарабанила пальцами напоследок. Конечно, я убрала за собой. Ведь я была здесь единственной женщиной. И мне всегда было присуще чувство ответственности. Даже в таком странном заведении, как «Шиш-Ибрагим», я аккуратно вытерла стол, и отнесла загаженую чашку в раковину. Убирать за другими побрезговала. Ходжа учинил целый на нервяке сущий потоп, в котором плавали обломки кораблекрушения — сухарей, фрикаделек и недоеденного пончика Конечно, в другой раз бы ему пришлось всё убрать. Что касается порядка в закусочной, папа у Ходжи и вправду был довольно строгий.