— Что такое «перерепербанция», — перебила я.
— Это значит, что Репербан вымирает! — Ходжа был суров, голос его напоминал блеяние. — Нас становится меньше. Оттого твой папа и был сразу же принят в их компанию. На этом свете так мало людей, способных почувствовать дух настоящего Репербана. Большинство людей уж слишком большие охотники до чашечки кофе в буржуазном комфорте. И если так будет продолжаться, то когда нибудь здесь, вместо заповедника старой жизни, будет один большой плавательный центр. Или спа. А вы с господином Вэ-Пэ уедете также легко, как и приехали. А нам… нам здесь держаться ещё и держаться.
— На самом деле мы ужасно любим тебя, Ананас — признался Бюдде, на нервной почве расчесав себе задницу, — мы даже не представляем, что нам здесь делать, когда ты уедешь.
Барсук кивнул. Ходжа накинул мне на голову удавку из платка, но промахнулся и затянул её на причёске. Олли попытался заломать мне руки за спину, но потом закружил в танце.
Тут на меня тоже какой-то восторг нашёл. В полном восторге я вытащила из кармана самострел и извсех сил бахнула им об асфальт. Должно быть, там всё-таки были спички! Взрыв был такой, что у продавца булочной даже парик слетел. Без парика он стал похожим на гусеницу.
Мы рванули вперёд, несмотря на то, что ветер дул не в ту сторону.
— Ладно, — прокричала я на бегу. — У нас честная ничья. Но у меня ещё один вопрос. Самый что ни на есть распоследний. Где этот ваш киноклуб? Когда вы покажете мне, наконец, кролика?
Все вдруг заглохли, как будто речь пошла не о кролике, а о сексе.
— Погода сегодня будет хорошая, — пропыхтел наконец Ходжа. На бегу он вскрыл ужасную шоколадную новинку под названием «Киндер-пингви-сюрприз». — Хочешь пингви?
Киндеры у Ходжи были тоже экспериментальными. Редко, когда в них было что-то, кроме стихотворных приветствий. Иногда попадался пластмассовый хлипкий браслет. Или барабанчик.
— Покажите мне кролика, — заорала я Ходже в ухо. Он припустил от меня с утроенной силой. Я бросилась догонять. Мы с Ходжей вырвались далеко вперед. Остальные безнадёжно отстали. Вскрыв, на бегу, шоколад в третьем турецком киндере, Ходжа вытащил дебильный национальный барабанчик. Он яростно запустил его прямиком в урну. Где-то там, за нашими спинами Олли с Бюдде принялись обсуждать наперебой, какой прекрасный это был гол. Хотя гол, если честно был так себе — с расстояния полуметра попала бы и я. Даже на бегу бы попала.
Они не хотят со мной разговаривать по-серьёзному, дошло до меня. Я остановилась как вкопанная. И все пробежали мимо, как будто меня не существовало.