Кролик и сам на меня то и дело косился. Думаю, у него давно сложилось мнение на мой счёт. Без всяких причин он стал дразнить меня маленькой безотцовшиной. Я угрюмо молчала. Мало того, что этот тупой жиртрест забыл как меня звать, так он еще и делал вид, что не догадывается о существовании моего папы. Безотцовщиной меня называла только Рената и то, чтобы понапрасну позлить. Какой бы беспризорницей я не чувствовала себя последние дни, каждый из репербановских Бармалеев знал, что ананасовский папа — Николай Веттер-перемен из водка-бара под дьявольским названием «Кавабунга!». Тот самый Веттер-перемен, который однажды спас Траурного Эммериха от чести быть задавленным мерседесом с марокканскими номерами. Тот, которого всюду прославляют байкеры во главе с наиопаснейшим дедушкой Фантомасом. Тот, что ходил покупать маркеры по ткани, чтобы разрисовать подвенечное платье, которое нашёл в мусоре рядом с домом, просто так, для игры. А Королёк ничего об этом не знал. Он подначивал меня и говорил, что я шляюсь по улицам как демимонденка. Кто это такая не знаю и знать не хочу. Но на такое надо было отвечать.
— Знаешь кто ты такой, Королёк? Ты хурма! — выпалила я, глядя ему прямо в глаза. Хурма была русским словом, казавшимся мне потешным.
— Хурма. Хурма перезрелая!
Я лишь надеялась, что по-немецки это слово окажется неприличным. А Ходжа первым догадался, что за фрукт я имею в виду. Он заорал: — Каки, каки! Так будет по-немецки хурма. Тут всё взорвалось. Бюдде заржал первым, а за ним все остальные.
— Идущие на смерть приветствуют тебя… Каки, — в перерывах между смешками шипел Барсук.
Корольку, а теперь уже наверняка Каки, на всю оставшуюся жизнь, приходилось только огрызаться:
— Сейчас кто-то из вас серьёзно пострадает.
Пострадал, в конце концов, Бюдде. Он у нас парень добрый. Бюдде примирительно протянул Корольку руку, в которой он сжимал сигарету. А Королёк со всей силы ударил его в солнечное сплетение. Бюдде сразу согнулся пополам. А разогнувшись, от злости сожрал свою сигарету вместе с фильтром и всеми прилипшими на неё песчинками. За это время Королёк успел убежать.
Сплюнув, Бюдде Фегельман сообщил, что следовало бы пересмотреть субординацию нашей банды, если никто не хочет, чтобы его посадили в «Санта-Фу» за непреднамеренное убийство
— Эх ты, — укорил его Олли, — Вечно ты вперед вылезаешь. В «Санта-Фу» собирается. А сам просто сдачи дать не может.
На том, собственно говоря, наша разбойничья вылазка и закончилась.