Задумчиво посмотрев на небо, я пыталась определить сегодняшнюю погоду. Звёзды в небе горели как матовая светодиодная лента. Воздух просто стоял. Такое в Гамбурге случается редко. Стоя под красивыми молочными звёздами я пожалела, что теперь дома ночевать не смогу никогда. Всё из-за этой старой ведьмы Берты Штерн. Я считала ниже собственного достоинства появиться перед её глазами хоть один лишний раз, не говоря уже о том, чтобы жить с ней вместе.
Что касается ночёвки под ванной, то тут было ясно, что мне места там нет. Сегодня был выходной и под ванной вымачивался полный таз папиных трусов. «Трусы выходного дня» — это был совершенно бармалейский папин лайфхак, который позволял экономить воду на тридцать процентов.
— Поужинаем, что ли, на променаде? — спросил Ходжа довольно бодро.
— Ужинайте, балуйтесь, — сказал Барсук, — а мне надо домой. У меня тревожные вести.
Бюдде пожал плечами.
— Может, разрешите остаться на ночь в киноклубе, комиссар? — выдвинула предложение я. — Ведь Кролик ваш, вроде ушёл.
— Нет. Он теперь всегда будет жить там, этот кролик. — сказал Ходжа. Ресницы его вдруг возвышенно зашевелились, и сам он стал вдруг романтическим. В конце концов, он хлопнул своими турецкими резиновыми ресницами и сказал:
— Мы проведём с тобой ночь на берегу Северной Эльбы. Вместе. И ты ни капли об этом не пожалеешь.
Ребята запихали друг друга локтями в бока и захихикали. Мне захотелось провалиться сквозь асфальт. Например, в какой нибудь из заасфальтрованых притоков Северной Эльбы. Но времени веселиться не было. Барсук, посчитав, что и так слишком много юмора на сегодняшний день, смылся — у него были тревожные глаза. Бюдде тоже собирался уходить. А Олли, отойдя в сторону, названивал по телефону маме, уверяя, что вот-вот придёт ужинать.
— Как же твоё кабельное телевидение? — растерянно спросила я.
За кабельное телевидение я хваталась, как за спасительную соломинку.
В ответ Ходжа Озбей гордо помотал головой:
— Я больше не могу смотреть платные каналы. Ай-ай! Для человека с моим уровнем интеллекта на телевидении не может быть ничего интересного!
Я бросила взгляд на место, где обычно стоит Берта Штерн. Берта махала мне рукой. Выглядела вполне дружелюбно. А я думала лишь о том, как это плохо, когда все вокруг тебя предают. О том, что папа сейчас дома один и чувствует себя распрекрасно.
В принципе, я ничего не имела против ночной прогулки. Закат был чудесным, ветер с Эльбы заметно потеплел. Стало похоже на лето. Пожалуй, ради этого ощущения, я готова была прогулять хоть всю ночь.
Дорогу к набережной замело какой-то липкой дрянью. По забытой привычке, я подумала, что это снег, а оказалось, просто чайки в ожидании лета изгадили спуск к набережной.