Сначала она помнила ее даже лучше, чем в те часы между ее уходом из квартиры и приходом обратно. Это месяца три. Потом она ее незаметно для самой себя и совершенно безболезненно забывала, а через год со знакомым из-за прошлых потерь ужасом узнала, что не помнит ее мимику и ее голос.
И фотографии ей не помогли. Смотрела — и не могла представить, как этот рот может говорить, как эти морщинки могут двигаться. И голос ее забыла. Нашла видео, которое они по случайности успели записать, и не узнала в том искаженном голосе ее. Перечитала все ею написанное, а еще через несколько месяцев ей вдруг от этого стало не больно, а спокойно и тепло. Но только от этого. От осознания в целом — все еще дурно.
Искала, искала, искала… В каждой женщине из клуба и из толпы. Были чем-то похожие, и приходилось их заманивать. Просить их о глупом: сесть вполоборота и застыть, чтобы в этом ракурсе увидеть ту, подушиться ее духами (но на каждом теле они пахли по-разному и ни на одном не как на ней), вздохнуть погромче. Они слушались почему-то… Бедные.
А утром уезжали, и все до наглости неторопливо. Днем девушка доставала из стеклянного шкафа грязную чашку с отпечатком помады на ободке, который уже навсегда, и долго-долго вертела в руке, прикладываясь губами к красному следу.
Потом выходила шагать мимо домов в наушниках и курила прямо на ходу. После уехавшей Юли она Дину и встретила. Видеть надежду в ее глазах было невыносимо. «Какая ты глупая, Дина!» «Какая ты трусливая, Дина!» «Какая ты неторопливая, Дина!»
Та за ней пошла — «Хоть что-то!» — брюнетка не оборачивалась, но продрогшими костями чувствовала: не сбежит.
Молча зашли в подъезд.
«Она знает код от домофона, значит и правда тут живёт. и как я ее не заметила?» — Дина надеялась, что ее лицо выглядит не слишком растерянным.
«Зачем я за ней иду? Может, я просто иду домой? А вдруг я сама иду за ней, а она только домой?» — не заметила, как вместе с брюнеткой встала в ожидании лифта.
Зашли. Дина рассматривала свои сапоги, но когда поняла, что лифт едет слишком медленно, решила поднять голову — посмотреть в зеркало на свое лицо. Слишком ли напуганное.
Дернула подбородок вверх и встретилась с брюнеткой взглядом. Зеркало девушка загородила и Дине уже хотелось вернуться к рассматриванию своих ног, но шея не слушалась. Пришлось смотреть прямо на брюнетку.
Было в ней что-то до страшного неправильное. Как будто правую и левую половину лица нужно было поменять местами. Взгляд ее никуда не направлялся. Дине показалось, что даже ели начать вглядываться в радужки глаз, брюнетка не заметит. Она смотрела и не на Дину, и не сквозь нее, и не за нее, и даже не внутрь себя — она просто никуда не смотрела и зрачками не двигала.