«А когда ты не со мной, я много медитирую. Ты сбегаешь от меня на недели, и я все эти долгие дни сплю и медитирую. Где там сон, а где медитация не всегда понятно. В медитации я сама свой сон придумываю, и я в нем занимаюсь только тем, что глажу тебя и целую. И ты не отталкиваешь меня. Но когда я расслабляюсь и начинаю в это верить, врывается уже сон — неконтролируемый, чужой. Я либо вдруг стою на змеях, и они обвивают мои ноги, и кусают, и утягивают вниз, либо я вдруг оказываюсь на „Маяковской“ и теряюсь на ней. Какая глубокая и тревожная станция!»
Дина мотнула головой и уставилась в зеркало. Ничего там хорошего. Рыжина на кончиках волос, а все остальное черное-черное. Рывком открыла зеркальную дверцу и зафиксировала в дрожащих пальцах ножницы.
Первая прядь уже в раковине.
«Или в комнату входит Вадим, и я сразу просыпаюсь. Он утихомирился, испугался моей нелюбви, и теперь всегда входит тихо, но меня это все равно будит. Ветер за ним неправильный следует — злой».
Еще несколько прядей.
«Он, конечно, даст мне развод. И Марусю не похитит от меня. Он совсем утихомирился и погрустнел. А мне не жалко. Если человек глупый и не умеет любить, пусть будет хотя бы грустным — в этом есть человечность».
Вся раковина уже в волосах.
«Мы с ним разведемся. И тогда мы с тобой все успеем. И даже если ты всегда-всегда будешь от меня убегать, я переживу. Главное, что я буду для тебя, а ты только бы была в покое!»
Дина подняла голову и посмотрела в зеркало. Черные, короткие волосы и даже с сединой. Зрачки недвижимые. Очень худая. Та девушка в зеркале. «Стоило догадаться раньше. Надо было проснуться раньше».
Роман вздрогнул от шагов. Дина вернулась в комнату и уставилась в зеркала, которыми были завешаны окна. Если бы она повернула взгляд на мужчину, она бы увидела, как он открыл рот, но тут же закусил нижнюю губу: решил всё-таки не комментировать стрижку.
Девушка смотрела в зеркала и покачивала головой, вглядываясь в разные отражения.
— Знаешь, зачем это? — Не дав ни секунды на ответ, продолжила — Я слишком много смотрела в окно. Все надеялась увидеть ее силуэт. Думала, вдруг она вот прямо в следующую секунду выйдет из-за угла магазина. Курила много в улицу и говорила себе: «Вот если к концу этой сигареты не появится, я пойду спать». Вранье. Все вранье.
Роман шумно и глубоко вздохнул. Взял со стола наполненную рюмку и начал ею вертеть в такт Дининым словам.
— И ночью смотрела. Потому что я ее знаю по походке. Знаешь, — Дина усмехнулась, но глаза ее улыбке не поверили и брызнули слезами, — у нее такая походка разбойничья. Она же вся девочка-девочка, а походка, как у разбойницы — широкая, лёгкая, вприпрыжку немного.