Изучая историю человечества, Лукреций приходит к выводу о случайности и произвольности модных аксессуаров его эпохи:
…шкуры тогда, а золото ныне и пурпур
Жизнь отравляют людей заботой и войнами мучат
[55].
Примитивное желание укрыться шкурой, чтобы согреться, было, если рассуждать в категориях Эпикура, естественным и необходимым. Проблема состоит в том, что люди переносят это желание на «золотые и пурпурные» тоги римских полководцев, консулов, а позже и императора, ошибочно полагая, что они тоже необходимы. Из-за такого заблуждения
человеческий род понапрасну и тщетно хлопочет,
Вечно в заботах пустых проводя свою жизнь бесполезно
Лишь оттого, что не ведает он ни границ обладанья,
Ни предела, доколь наслаждение истое длится
[56].
Как мы видим, рассказ Лукреция о происхождении и развитии человечества имеет вполне практические выводы. Он служит сразу нескольким целям эпикурейцев. Во-первых, исключает из картины мира все сверхъестественные объяснения: они просто не требуются. Во-вторых, наглядно показывает, откуда взялись модные аксессуары современной ему цивилизации, попутно подчеркивая их случайный характер. Тем самым он дает понять, какие вещи служат для удовлетворения реальных нужд человека, а какие являются просто бесполезным украшением. Чтобы читатели не забывали, Лукреций периодически напоминает, что суть его поэмы не в космологии и антропологии, а в том, чтобы наставлять к благой жизни:
Тот же, кто в жизни себе кормилом взял истинный разум,
Тот обладает всегда богатством умеренной жизни;
Дух безмятежен его, и живет он, довольствуясь малым
[57].
Эти слова возвращают нас к центральным идеям эпикуреизма – простой жизни и спокойствию духа. Из текста Лукреция читатель выносит мысль о том, что для достижения блаженного состояния нужно разобраться в устройстве мира с бесстрастной научной позиции. Только тогда можно будет понять, что именно необходимо человеку для хорошей жизни и как избежать иррациональных страхов, которые так часто нас беспокоят.
Как и всем людям, Эпикуру пришла пора умирать. Древние источники сообщают, что в конце жизни он страдал от мучительной болезни. Для человека, считавшего страдание главным злом, это наверняка было трудным испытанием. В его распоряжении не было ни религиозного утешения, ни возвышенной морали – только реальность тяжелого телесного недуга. Но те античные тексты, что до нас дошли, рисуют портрет человека, спокойного перед лицом этих страданий и перед неизбежным концом. Мы уже упоминали, что смерть сама по себе не очень волновала Эпикура, но боль, связанная с умиранием, – это иное. Как он справлялся с ней? На самом деле у нас есть ответ самого Эпикура – короткое письмо к его другу и последователю Идоменею: