Так, а почему, если родителей убили наймиты или подчинённые полицмейстера, ко мне в студию не было «гостей»? И зачем следить? Ни черта не понимаю, следователь был у меня в студии, то есть полиция место моего жительства прекрасно знает, очевидно, домоправитель отправлял извещение.
То есть, выходит, Щебетен не причём? А кто, и на кой тогда убийце родителей следить за мной? Или это «негласная охрана от полиции»? А на кой, извиняюсь, болт, охранять родственника «жертв разбоя»?
Бред какой-то, веско постановил я, начав строить модели.
Так, положим, это всё же Детроп. Вынужденный «извиняться перед быдлом», да ещё настропалённый отпижженым сынулькой. Узнал адрес, направил «извинения», а через некоторое время натравил палача. Про то, что меня в доме уже нет — не знал, поскольку неинтересно. Возможно? Возможно, факт.
Далее, убийца делает свое дело, но меня дома нет. Возвращается к Детропу, а тот «достать и прибить Гемина, он сынульку обидел!» Тоже возможно. Причём интерес полицмейстера к фамилии Толмирес на фоне убийства… А вот чёрт знает, как у них всё устроено внутри. Но, не мала вероятность того, что интересоваться «новым адресом» просто не стал. А делал это только следователь.
Ну так себе, на троечку теория, шита белыми нитками. Если бы мне этого типа надо было «засудить» — сам бы посмеялся. Но мне надо не помереть, при учёте того, что он высоковероятный зложелатель.
Так, надо получить из «топтуна» информацию, окончательно заключил я. Если убийца — узнать, кто наниматель, или какая причина убийства. Если полицай — вежливо извиниться, с некоторым сомнением заключил я. Или… посмотрим. В общем, пока мечусь по делам, а если тип будет следовать за мной — буду думать, как бы его ущучить.
На этом моменте я ввалился в капище, где меня встретил белоглазый тип в жреческой робе.
— Благословение божие тебе, отрок, — выдал этот тип. — Что привело тебя в сень храма господнего?
— Похороны, — коротко ответил я.
— У трона всевышнего ныне пребывают близкие твои, в покое и радости, взирая на тебя и ожидая, — выдал поп.
Да чтоб ты сам сдох, паразит такой, внутренне возмутился я. Но покивал с тупым выражением морды лица.
— Пройдём, отрок, — деловито выдал служитель культа. — Справка о смерти с собой? — уточнил он.
— С собой, — кивнул я.
И в закутке начал меня «окучивать» на золотые пуговицы, банкет на весь город и прочие непременные атрибуты похорон. Правда, узнав, что погибли родители, причём насильственной смертью, несколько смирил свои аппетиты.
И выходило, что за полторы сотни ауресов тела примут, проведут поминальный ритуал и сожгут, развеяв пепел по ветру. И даже металлическую табличку с именами на пол молельни пришпандорят. На последнем, я взглянул на и вправду испещрённый небольшими мелкими табличками пол. Правильно истолковавший мой взгляд поп выдал: