— Не вижу смысла в ответе, раз «переписывать ради меня» вы не намерены, — остановился я. — Но, если вам интересно — слушайте. Первое, в вашем договоре, указывается, что получив весьма скудную сумму, я передаю вам права на все плоды труда своего ума печатному дому Бурдсен. Без ограничений по срокам.
— Совершенно нормально, вы пишете, мы издаём. Сумма обсуждаема, — буркнул хомяк.
— В договоре не указано «письмо», а именно «плоды умственной и творческой деятельности», — столь кротко улыбнулся я, что хомяка передёрнуло. — Кроме того, я вообще не намерен «писать» для вас, господин Бурдсен. Оговоренное с госпожой Залиной — печать сборника моих стихов. Уже написанных, и охватывать договор может только этот момент. Безусловно, с не столь смешной суммой. И да, я намерен прервать творчество и заняться наукой, — на всякий случай озвучил я.
— Как оставить, вы же… — переполошился хомячок, но тут же сам себя заткнул. — Так дела не делаются, господин Гемин, — повысил он мой статус.
— А мне, господин Бурдсен, не надо «делать дела», — сиял улыбкой я. — Мне предложила старая знакомая родителей издать мои стихи. Это мне небезынтересно. Но не слишком нужно, — покривил я душой. — Будущее со стихосложением я не связываю, соответственно, и потребности в том, чтобы быть напечатанным, у меня нет. Деньги, конечно, будут не лишними, — не покривил я душой. — Но потребность в них не критична. Так что, «делать дела» я не намерен. Продать право на печать и часть прибыли — да. Ну а если нет — так и ладно.
— Вы слишком много о себе мните, господин Гемин, — начал было хомяк.
— Так я, вообще-то, уходил, господин Бурдсен. Прощайте…
— Да стойте же, несносный мальчишка! И перестаньте так жутко улыбаться, сделайте милость! Нервирует, — признался хомячок, промакивая лоб платком. — Насчёт стихов и прекращения письма — вы серьёзно? — наконец вполне нормально спросил он.
— Скорее «да», чем «нет», — подумав с полминуты ответил я. — Вдохновения нет, хотя, возможно, в будущем…
— Новые впечатления, радости, а значит, скорее всего, писать сможете. Вам надо писать, — веско постановил он. — Ладно, это вопрос будущего, но дом Бурдсен заинтересован в праве на печать ваших будущих работ. Что у вас сейчас есть?
— Примерно, — прикинул я, — пара сотен листов ин-кварто.
— Это несколько сборников, — экспертно заключил хомяк. — Хотя, возможно, один подарочный комплект в дорогом исполнении… Впрочем, разберёмся. Мне нужно ознакомиться с ними.
— Нет, господин Бурдсен. Могу продекламировать пару стихов, не более. Всё остальное — напишу только после подписания договора, если он будет, — вновь начал улыбаться я, на что Бурдсена передёрнуло.