Десятый дневник (Губерман) - страница 56

На первую страницу
а время струится – больное
горячкой назревшей войны.
* * *
Дыхание последней мерзкой стужи
повеяло в лицо издалека;
сознание, что дальше будет хуже,
меня ещё не мучает пока.
* * *
Я ввергнут был в узилище однажды.
Такое было время на дворе,
что каждый, кто свободной жизни жаждал,
свободу ставил на кон в той игре.
* * *
Приходит вязкая унылость —
покоя гнусная изнанка;
в такие дни как Божья милость —
большая дружеская пьянка.
* * *
Вдоль по жизни брёл я, спотыкаясь,
и легко запреты нарушал;
раньше я грешил, почти не каясь,
а теперь я каюсь, не греша.
* * *
Малейший нам радостен признак
того, что разумнеют люди,
но это всего только призрак
того, чего нет и не будет.
* * *
Пустеют и немеют города,
как будто похозяйничала мафия:
друзья из них уходят в никуда,
и нынче это просто география.
* * *
Напрасно я то водку пил, то чай,
напрасно суетой дышал мирской —
навек во мне еврейская печаль
с российской перемешана тоской.
* * *
Мне симпатична та надменность,
с которой судят старики,
что озверела современность
и злобна смыслу вопреки.
* * *
Конечно, пути нам любые открыты,
не надо ничьих разрешений,
но всюду капканы соблазнов зарыты
и крутится тьма искушений.
* * *
Сегодня не было стишка,
я сумрачный хожу,
и в глубь себя исподтишка
растерянно гляжу.
* * *
Единый образ наш весьма сомнителен —
в нас разная клубится благодать:
быть можно выдающимся мыслителем
и триппером хронически страдать.
* * *
За то, что был я неугоден
тому, что гнило и трещало,
шальное чувство, что свободен,
меня в те годы посещало.
* * *
Что как-то мы меняемся с годами,
обычно замечают только близкие,
поэтому и ходят между нами
истории печальные и низкие.
* * *
Порой, бывало, злишься жутко —
на всё, на всех, из-за всего,
а это просто гнев желудка,
что мы забыли про него.
* * *
Когда ко мне повадилась тоска,
меня заполонившая не в меру,
я понял, как напрасно я искал
всю жизнь хотя б во что-нибудь, но веру.
* * *
Все бесы, упыри и вурдалаки,
вся нечисть, этим гадам соприродная,
исходят из невидимой клоаки,
которую душа родит народная.
* * *
О людях, а не про ублюдков:
я всё же ко мнению склонен,
что запах и наших поступков
отнюдь не всегда благовонен.
* * *
Не лжец, не демагог, не папарацци я,
присматриваюсь пристально и зрело,
а мир вокруг – большая иллюстрация
к тому, как человечество зверело.
* * *
Я слышу голоса, изрядно зычные,
и внятна громогласная мне речь:
слова текут расхожие, привычные —
что надо убивать, давить и жечь.
* * *
В эпоху страха, нервы леденящего,
с небес душе даруется кредит:
энергия бессилия кипящего
могучие творения родит.
* * *
Плывут и утекают облака,
и день легко встаёт на смену ночи;
Следующая страница