Десятый дневник (Губерман) - страница 59

На первую страницу
миллионы под землю легли.
* * *
Когда вижу я звёздную россыпь
и луны удивительный свет,
утихает жестокая поступь
наступающих старческих лет.
* * *
Вторую мы бутыль почали
и бродим вилками в капусте,
и в мире снова нет печали,
тоски, предательства и грусти.
* * *
С одной мыслишкой нынче засыпаю —
о жизни и гулянии по ней:
что я песок мой старческий всыпаю
в песочные часы судьбы моей.
* * *
Все на свете иудеи,
самый щупленький еврей —
поддержатели идеи
об особости своей.
* * *
Пронзительные волны русской речи,
не слушая ничуть ничьи суждения,
во мне ревниво душат и калечат
убогие иврита насаждения.
* * *
Вдруг являются прежние боли —
только ночью: в каком-то бреду
снится мне, что я снова в неволе
и уже из неё не уйду.
* * *
Ел я устриц, креветок, улиток,
даже ел я лягушечью ногу,
и когда бы не Божий напиток,
я бы хрюкал, зайдя в синагогу.
* * *
Я сегодня думаю о бреде
многих исторических трудов:
в мире нет и не было трагедий,
где б еврейских не было следов.
* * *
Люди все живут прекрасно,
занимаясь жизнью личной;
одному давно всё ясно,
а другому – безразлично.
* * *
Тираж у бумажных понизился книг,
читают теперь со стекла,
а я-то к бумажным душевно привык —
у стёкольных нету тепла.
* * *
Когда плету я ахинею —
притом осознанно вполне,
то я от этого умнею
и лучше думается мне.
* * *
Везде, где дряхлеет система
и явственен дух разложения,
всплывает еврейская тема
как выход из положения.
* * *
Я жил в тюрьме, и в лагере, и в ссылке —
на пользу это всё пошло здоровью,
и я навек имею предпосылки
любить отчизну странною любовью.
* * *
Повсюду нынче много информации —
притом она всё гуще и упорней —
о некой хитроумной очень нации,
которая везде пускает корни.
* * *
Поскольку наша жизнь полна превратностей
и волчий у фортуны аппетит,
предчувствие туманных неприятностей
меня порой изрядно тяготит.
* * *
Без тени стыдного смущения
уверен я, свидетель века:
кто счастлив от порабощения,
ещё не вырос в человека.
* * *
Я могу защищать моё мнение,
проявляя упорство активное,
но при этом нисколько не менее
я готов утверждать и противное.
* * *
Бредут людские караваны,
большой идеей облучённые:
хотят земной достичь нирваны
бедняги эти обречённые.
* * *
Когда я на свою смотрю коллекцию,
висящую на стенах стайкой тесной,
то чувствую душевную эрекцию,
угрюмо вспоминая о телесной.
* * *
На склоне лет совсем не в тягость
отсутствие любых желаний.
Я ощущаю Божью благость,
когда лежу я на диване.
* * *
С меня смахнули пыль и плесень,
пить попросили в малых дозах —
я разговорчив был и весел,
а гости спали в разных позах.
* * *
Сомнением томится старый мерин:
везде то показуха, то игра,
и полностью ни в чём я не уверен —
Следующая страница