— Никуда я не денусь, — зло сказала она. — Куда мне деваться?
И ей стало горько и досадно, потому что она вдруг поняла: все, чем она мучилась на Зее, думая об этом человеке, все это никчемное для него, пустое, он сам давно в душе отбросил ее, может быть, после первой же встречи отбросил, потому что и не любил никогда, как, наверное, вообще не любил ни одну женщину, а только пользовался ими, а потом только глумился, делая вид, что хочет ее удержать при себе, и сейчас он глумился, чтоб оставить в ней хоть каплю страха, потому что она раз захотела доказать, что не боится его.
— Вот и я говорю, — сказал он и с усмешливым любопытством покосился в сторону Андрея.
И Вере тотчас захотелось, чтобы Андрей, человек, с которым она была рядом эти сутки и к которому потянулась, сумел бы сказать сейчас Николаю что-нибудь такое, чтоб все это тягостное тут же и кончилось, она с надеждой повернулась к нему. Острым взглядом своим Пельменщиков тотчас подметил ее движение и весело хохотнул.
— Ну-ну, неумная ты баба, Верка, как я погляжу. — И кивнул в сторону Андрея: — Там защиты не ищи. Эти-то говоруны сами бабьей жалостью живут. Эх, Верка, мужика от слюнтяя отличить не можешь… — Он вздохнул, продолжая весело улыбаться, словно радуясь чему-то своему, и склонился так, чтоб подхватить чемодан.
И в это время Андрей шагнул к нему, сказал сердито:
— Позвольте…
— Что? — спросил Пельменщиков, сразу выпрямившись, и согнул в локте руки. — Что позволить-то, а? — сказал он, со своим обычным насмешливым любопытством изучая лицо Андрея.
— Да какое вы имеете право…
— Ага, — утвердительно кивнул Николай. — Правильно. Так и знал: права начнет качать. — Он опять улыбнулся и, внезапно сжав кулак, сказал подчеркнуто спокойно: — А вот такого права не хочешь, артист?!
— Не смей! — вскрикнула Вера. — Слышь ты, не смей!
— Не буду, — покровительственно сказал Николай. — Да и зачем? — И теперь уж в глаза прямо взглянул Андрею.
Они стояли друг против друга, разделенные небольшим пространством, и Андрей увидел в острых глазах этого человека радость, чувство превосходства, всего секунду он смотрел так, но ее хватило, чтоб Андрей почувствовал: этот, если нужно, не остановится, если нужно, пойдет на все — вот о чем говорил его взгляд.
— Так-то, артист, — сказал Николай спокойно. — Я бы сейчас тебя сделал, честно, двумя бы ударами сделал, ты бы и не пикнул. Но мне из-за тебя ни к чему неприятности получать. Я таких, как ты, и к вниманию не принимаю. Все одно что хлам. Так что живи и будь здоров! — Он подхватил чемодан и быстро пошел прочь пружинистой, легкой походкой.