— Простите, сэр, сейчас вам лучше уйти, — как можно твёрже и спокойнее повторил Шентэл.
— Я те сейчас уйду! — вспыхнул мужчина, решительно хватая не уступавшего ему в росте мальчишку за шиворот.
И в этот момент нервно отплясывающая Полночь исхитрилась развернуться и лягнуть жокея в колено. Что-то хрустнуло, нога мужчины подломилась и согнулась под странным углом. Конюшню огласил душераздирающий вопль, но его быстро перекрыло раскатистое ржание, в котором Шентэлу послышалось явное злорадство.
— Чёртова тварь! Чёртова тварь! Да что б тебя пристрелили! — выл жокей, пока сбежавшийся народ выносил его из конюшен.
— Вот дерьмо! — только и сказал переполненный безысходностью Норман, провожая взглядом экипаж, увозивший в госпиталь единственного наездника, который согласился участвовать в скачках на Полночи. — Если сниму эту фурию с забега, потеряю взнос. А скакать на ней теперь некому. Эй, Мэрфи, не желаешь выручить? — обратился он к старшему тренеру.
— Увольте, сэр! — усмехнулся мужчина. — Я жить хочу, у меня трое детей!
— Я могу! — неожиданно для себя подал голос Шентэл, и все конюхи обернулись на тощего тринадцатилетнего мальчишку.
Воцарилась тишина, лишь в конюшнях тихонько всхрапывали кони.
— А что, — первым подал голос старший конюх, — парень знает подход к этой нечисти, в седле хорошо сидит. Пусть попробует! Кубок не возьмёт, но и взнос не сгорит. Вы-то ничего не теряете, господин Норман.
Щеголевато одетый Норман раздумывал, покачиваясь с пятки на носок и пощипывая себя за мочку уха.
— А если убьёшься? — спросил он, взглянув на Шентэла.
— Я живучий, — парировал тот.
— Что думаете? — обратился он к тренеру и остальным конюхам.
— Да пусть попробует! Всё равно с этой кобылой сладу нет, третий год нервы нам тянет.
— Ну ладно, — наконец кивнул Норман, — но про поломанного жокея не болтать, а мальчик будет выступать под его именем.
От Винтерсблада ничего особо и не ждали. Его задачей было не угробить лошадь и не убиться самому, но он, к своему же удивлению, пришёл первым. Не потому, что был хорошим наездником, а потому, что самая быстрая лошадь забега оказалась его лучшим другом.
Он получил с выигрыша кругленькую сумму, а Норман вдохновился лёгкой победой и предложил Шентэлу отработать жокеем под чужим именем до конца сезона. И мальчишка согласился: деньги, которые обещали ему за каждый заезд, он мог утаить от отца и потратить на обучение. А он должен учиться, если хочет жизни лучшей, чем сейчас, если хочет наконец-то выбраться из этого дерьма, а не терпеть пьяные побои Шилдса до самой смерти отца.