Лошади начали заметно нервничать – пришло время их отпустить и продолжить путь пешком.
Хойбур достал из седельной сумки два маленьких пузырька из дублёной кожи.
– Он не подпустит нас близко. Придётся его усыпить, чтобы ты смогла надеть на него ошейник. Виски приготовила отвар. Нужно, чтобы он попал в его кровь, тогда он уснёт. – Хойбур тяжко вздохнул, – мне придётся нанести это на лезвие секиры и ранить его. Других способов нет. Вот, возьми один, чтобы и у тебя был, мало ли…
Сольгерд вскинула тревожный взгляд на полугнома.
– Ну вдруг я свой потеряю… оброню где-нибудь, – смущённо закончил он. – И вот ещё, спрячь за голенище, – Хойбур протянул девушке лёгкий узкий кинжал. – А это – через плечо, – накинул ей на шею ремень фляги с водой, – запомни: в этом лесу ничего нельзя ни есть, ни пить. Только то, что принесла с собой. Какими бы чистыми ручьями и спелыми ягодами он тебя ни завлекал!
Сольгерд кивнула. На душе было так же душно и затхло, как в подёрнутой мутной плёнкой воде оврага. Происходящее больше походило на сон.
Хойбур аккуратно ступил тяжёлым сапогом на подгнившие брёвна моста, покачался с ноги на ногу, проверяя их прочность, перехватил секиру поперёк и медленно двинулся к другому берегу, балансируя, словно канатоходец. Сольгерд шагнула на край мостика и замерла у самого ограждения, ожидая команды полугнома.
От зловонной воды внизу поднимался едва заметный пар, и что-то будто шевельнулось под недвижной матовой плёнкой, стягивающей поверхность. Уловив едва заметное движение краем глаза, девушка развернулась к воде и облокотилась на влажный деревянный поручень ладонями. В густой, словно черничный кисель, глубине мелькнуло светлое пятно и тут же исчезло, а потом появилось вновь. Цесаревна вперилась в поднимавшийся к поверхности зеленовато-белый овал. Постепенно на нём проступили тёмные пятна сомкнутых, провалившихся в глазницы век, вытянутые в нитку губы, впалые щёки, длинные нити седых волос, клочками колыхавшиеся вокруг почти лысого черепа. Девушка вздрогнула от омерзения, не в силах отвести взгляд от иссушенного скелета, обтянутого зеленоватой кожей. Вдруг он открыл пустые глаза и распахнул чёрный, полный заострённых полусгнивших зубов рот в беззвучном крике. Сольгерд вскрикнула и отпрянула от ограждения, Хойбур на другом конце моста резко развернулся, беря секиру наизготовку.
– Смердит, – пролепетала она, кивая на тёмную, недвижную воду.
– Да и пусть его, – полугном с облегчением выдохнул и махнул рукой, – не старуха Арабаш, да и ладно. Иди аккуратней, мост пока ничего, держится.