Я его спрашиваю — извини — как это? Да чего ты волнуешься? Их может, и убьют (это про советников), а тебя — нет. Я так рот то и раскрыл.
— Ты понимаешь, объясняю ему, — их не надо убивать.
— Хорошо, если ты скажешь — их не будут убивать, но только через двадцать минут вам надо отсюда уезжать.
— А мы до этого достанем бухла?
— Да, всё сделаем.
Мы когда вернулись домой, я после этого разговора «нажрался как свинья». Нервишки-то не железные. Мне ведь откровенно сказали: «Поскольку ты здесь ездишь — все будет нормально, не волнуйся — тебя все знают». У меня, помню, душа от страха в пятки даже не ушла, а «уехала».
В Африке всё очень просто, ангольцы — народ тоже незамысловатый: тебя знают — ты говоришь по-португальски, ты с местным населением нормально обращаешься — а я действительно, может, просто как-то умел с ними ладить. Ну, когда ты им объясняешь — Вот я, мол, такой-то, такой-то, и вы со мной будьте любезны. Ангольцы просто видели, что если я их наказываю, то за дело, а не просто так. К тому же, как я уже говорил, я старался заботиться о них, их быте, питании, у меня они не голодали. А еще частенько я с ними просто сидел и болтал о том, о сём. И им ведь тоже было интересно со мной пообщаться.
Я потом разговаривал по этому поводу с другими нашими «переводягами», и они тоже рассказывали мне немало подобных случаев, которые, слава Богу, заканчивались благополучно.
— Работа и быт в «Печоре»?
— Быт, как я уже говорил, конечно, был более-менее налажен. Жили в землянках, по три-четыре человека.
Столовая была (тоже в яме), баньку построили, даже с парилкой. Питание было так себе, в основном, консервы со всех стран мира. Кто-то их вообще не мог есть уже (ну-ка два года одни консервы), а кто-то и привыкал.
Например, капитан Сергей Рымарь, специалист зенитного комплекса С-125 «Печора». Уникальный человек, который мог с завязанными глазами собрать и разобрать станции П-18, П-19 — станции слежения за самолётами противника… Как его ангольцы уважали! Как они радовались, когда он приезжал, тем более что он ещё и по-португальски довольно сносно объяснялся…
Он был в плане еды — проглот. То есть, проходил завтрак, обед или ужин — через час-полтора Серёга доставал консерву, открывал и начинал есть. Я его обычно спрашивал — Серёга, я чего-то не понял — только что обед прошел. Что ты опять жрёшь-то. Ты знаешь — говорит — кушать хочу…
Полковник Зиновьев Владимир Николаевич. У меня о нём остались только самые хорошие воспоминания. Сам по себе он был человеком добрым и отзывчивым, а начальником строгим, но справедливым, к тому же, мастером своего дела. И что очень важно, он