Послание к Римлянам (Барт) - страница 245

Если бедствие церкви - это вина церкви, а вина церкви, как мы только что увидели, заключается в том, что она не признает своего бедствия, того бедствия, которое уготовляется ей через ее данное и заданное, через ее тему, но желает уклониться от него, то есть тем самым уклониться от Бога, то это означает, что положение дел может быть и иным, что возможности не признать Бога как Бога, но уклониться от Него именно как от Бога, противостоит иная возможность. Церковь нельзя извинить за то, что она якобы просто подпадает под действие слепой и фатальной необходимости, но она должна сама дать ответ, если она не использует эту иную возможность. Свет светит во тьме. Мы должны ясно осознать, что не только бедствие церкви должно быть абсолютно недвусмысленно и пламенно осознано нами как ее вина, но что тем самым именно в этой точке для нас становится очевидной связь между бедствием и надеждой. Невозможная возможность Бога находится в области ее возможностей, и вечный свет, свет нетварного света, светит ей. Вопрос заключается только в том, есть ли у нее глаза, чтобы увидеть этот свет.

Ст. 4-5. Ибо цель закона - Христос, к праведности для каждого верующего. Моисей описывает праведность, происходящую из закона, словами: Человек, поступающий так, будет жить ею!^>90

«Ибо цель закона — Христос, к праведности для каждого верующего». Существует лишь одна истина, лишь одна свобода Бога выбирать или отвергать, лишь одна праведность Божья. Независимо от того, сталкиваемся ли мы с ней как «с праведностью, происходящей из верности Божьей», осознавая, утверждая и принимая ее в вере (1:17), или как с «праведностью, происходящей из закона», то есть с предписанной человеческому действию нормой, с целью, по отношению к которой и через которую это действие оценивается, это та же самая праведность. Невидимым образом она всегда - первое, видимым - всегда второе. Из закона может произойти только праведность Божья, и если она происходит из закона, то она есть праведность, происходящая из верности Божьей. Ибо смысл, суждение, «цель закона» - это праведность Божья. Не напрасно церковь, которая исполняет закон и должна его исполнять, стремится к «закону праведности», к религии Царства Божьего (9:31). Цель, о которой свидетельствует любая человеческая религия (3:21), есть Христос. Христос - цель человеческих потребностей, желаний и стремлений, попечению о которых и удовлетворению которых церковь якобы посвящает все свое исполненное любви внимание. Если бы она действительно поступала так! Если бы она понимала, что означает исполнять «закон праведности», что означает пробуждать и сохранять религию как указание и свидетельство, что означает соответствовать истинному, окончательному стремлению человека, уничтожающему все предшествующие стремления! В ходе осуществления своей собственной программы церковь должна столкнуться с истиной, свободой и правдой Бога. Если однажды (пример этому - Израиль, церковь) возникла и принята во внимание возможная возможность религиозного человека, возможность почитания «Бога», возможность связи времени и вечности, то тем самым и как пограничный случай, как созерцание по ту сторону всего видимого, как ее предпосылка и точка, из которой ее можно увидеть, - невозможная возможность человека веры. Действительно серьезное благочестие, действительно серьезная человеческая праведность, действительно серьезная церковь (как видно на каждой странице Книги Псалмов!) не может остановиться на себе самой; она обязательно указывает на нечто находящееся за ее пределами; ей известно, что она может быть только человеческим следом, промежуточной станцией, указанием пути, напоминанием, отрицанием. Она обязательно сама поджигает (еще раз: если она серьезная церковь, если она знает о себе самой!) шнур динамита, взрывающий любую священную пагоду, которая возникла или еще сможет возникнуть вокруг нее. Если закон воспринимается серьезно, то прекращается весь мир, все спокойствие, вся уверенность, которые не есть мир, спокойствие и уверенность в вечном моменте откровения Бога. Прекращается любое «стремление» к праведности, которое не есть вопрос о познании (10:2). Прекращается любое желание созидания «собственной» праведности (10:3). Оно прекращается, и мы знаем, что мы имеем в виду, говоря: происходит чудо, осуществляется не имеющая протяженности во времени экзистенциальная связь человека с Богом, вера верит, Бог говорит. Это серьезная праведность, серьезная церковь. Но все это находится (как невозможная возможность!) в области человеческой возможности, в которой всегда пребывает церковь, где во внимание всегда принимается предпоследняя, религиозная возможность. И церковь Исава - единственная, которую мы знаем, - живет возможностью церкви Иакова.