Ст. 23-24. Но и те, если не пребудут в неверии, привьются. Ибо Бог силен вновь привить их. Ибо если ты по своей природе отсечен от дикой маслины и против своей природы привился к благородной, то тем более они (чьей природе это подобает) привьются к своей маслине.
Непоколебимо и неприкосновенно существует надежда церкви. «Рассеявший Израиль вновь соберет его» (Иер 31:10). От Бога происходит как отвержение, так и избрание. И первое, и второе всегда чудесно, непостижимо и скрыто во тьме. Однако избрание тех, которые не искали Бога, более чудесно, более непостижимо и более сокровенно, чем избрание тех, которые всегда искали Его. У них есть повод надеяться только на благодать и поэтому надеяться с церковью и надеяться в отношении ее.
Ст. 25-27. Я желал бы, братья, чтобы вы не прошли мимо этой тайны и подвиглись бы к ней в ваших мыслях: ожесточение частично произошло в Израиле до наступления исполнения для язычников. При этих обстоятельствах спасется весь Израиль, как написано: Спаситель придет из>94 Сиона и уничтожит нечестие Иакова, и это будет союз с ними, который Я заключаю: Я уничтожу грехи их.
«Я желал бы, чтобы вы не прошли мимо этой тайны и подвиглись бы к ней в ваших мыслях». Надежда означает: постоянно обращая взгляд на обнадеживающую действительность, знать о ее относительности, знать о той цели, которую представляет собой ее потусторонний смысл и к которой она невидимо стремится. Это безнадежная действительность в своей скрытой двусмысленности, в своей скрытости и непостижимости, разрываемых лишь косвенным знанием надежды, есть «тайна» (мистерия). «Тайной» на языке Павла могло бы называться то, что мы называем парадоксом. Тайна - это бытие человека греха, который препятствует наступлению дня Иисуса Христа (2 Фес 2:7). Тайна - это беспокоящая «несинхронность» живущих и уже усопших по отношению к воскресению (1 Кор 15:51). Тайна - это изначально
абсолютно сомнительное единение мужчины и женщины в браке (Еф 5:32). Тайна - это прежде всего само Евангелие как человеческое слово, из которого Слово Божье еще желало бы вырваться. «Quoties desperationem nobis iniicit longior mora, occurrit mysterii nomen» (лат. Часто, когда длительное промедление вселяет в нас отчаяние, появляется понятие тайны. - Прим. пер.) (Кальвин). Положение вещей между Богом и человеком, как оно выглядит с точки зрения церкви, также есть «тайна». Невыносимая загадка дана нам ввиду того, что мы непосредственно знаем и будем знать лишь о бедствии и вине Израиля, о церкви Исава, что вместо откровения, которое желало бы совершать церковь, которым она желала бы быть, именно в церкви всегда и везде происходит сокрытие, и что, с другой стороны, существуют откровение и избрание, которые снова и снова спокойно проходят мимо церкви, мимо любой церкви. Эту тайну необходимо прежде всего понять; нельзя пройти мимо нее, нельзя не осознать, что здесь на нашем пути находится данная Богом загадка, перед лицом которой необходимо принимать во внимание самого Бога, перед лицом которой «утешенное отчаяние» и «мы хотим, чтобы вы надеялись!» представляют собой последние человеческие слова, по отношению к которой неуместны и «случайные мысли», точки зрения, которые пытаются соединить со случайными, заданными через соотнесенность с миром временного события загадками. «Случайные мысли» о нужде и вине церкви представляют собой нетерпеливые, лишь субъективно объяснимые, не терпящие возражений волнение, раздражение, разочарование, жалобу, присвоение и мученичество, которые пытаются возникнуть из недостаточного понимания окончательной проблематики существующего положения. Необходимо осознать, что противоречие между церковью и Царством Божьим бесконечно (9:6). Никакой человек не может в рамках этой противоположности находиться на правообладающей стороне. Никто не может иначе, кроме как в страхе и трепете, думать о том, кто здесь прав. Никто не компетентен сомневаться в отношении неправой человеческой стороны, не сомневаясь прежде всего в отношении самого себя. Никому не позволено более не верить в церковь; иначе он сразу же прекратил бы оправдывать самого себя. Никто не в состоянии не надеяться здесь. Мы находимся перед тайной Божьей, когда мы находимся перед тайной церкви. Именно поэтому здесь уместна надежда и ничто иное.