, по данным Камо, «состоя комендантом укрепленного района г. Курск, сдал таковой Деникину и… скрылся», а в Тегеране нашел новых друзей среди англичан, с которыми «усердно распивает виски». «Кого наша власть имеет в Тегеране заместителем военного атташе? Друга Советской власти или способного продать Советскую власть за 30 сребреников? Ответ предоставляю Вам. Я же, как солдат революции, обязан сказать: заместитель военного атташе в Тегеране гражданин Свечников уже раз предал Советскую власть», — писал Камо.
Его возмущение вызывали и другие факты. Например, то, что Ротштейн, как писал Камо, потратил на банкет по случаю годовщины революции 15 тысяч туманов (персидские денежные знаки до 1932 года), на которые в Персии можно было бы купить 30 тысяч пудов хлеба для голодающего Поволжья. А еще полпред рассказывал персам, что «т. Орджоникидзе [обладает] весьма ограниченным умственным кругозором». «Кто же у нас представитель в Персии — друг Советской власти или враг ее?» — негодовал Камо. В общем, в июле 1922 года Ротштейна — не без участия Камо — отозвали в Москву.
«Камо кончился. Сгорел»
«Обследовав персидский рынок», собрав информацию и «разоблачив» полпреда Ротштейна, Камо вернулся в Москву в начале 1922 года. На этом его деятельность, как «исполняющего особые поручения» при Совнаркоме, собственно, и закончилась.
Из Москвы Камо направили в Тифлис начальником Закавказского таможенного управления. Вроде бы работа для него — борьба с контрабандистами, погони, засады, спецоперации. А еще выявление взяточников («предателей», по определению самого Камо) среди таможенников. Кстати, инициатором этого назначения был бывший репетитор Камо товарищ Сталин, ставший в апреле 1922 года генеральным секретарем ЦК РКП(б). Этот факт позже будут истолковывать весьма многозначительно — мол, не зря Сталин послал его в Грузию…
Местное руководство в Тифлисе — все старые знакомые Камо: председатель грузинской ЧК — Котэ Цинцадзе, заместитель наркома финансов и непосредственный начальник Камо — Барон Бибинейшвили, заместитель наркома рабоче-крестьянской инспекции Закавказья и член Президиума Закавказской партийной контрольной комиссии — Георгий Атарбеков… Все они потом будут очень высоко отзываться о работе Камо, но вместе с тем говорить о том, что его «не удовлетворяла работа на хозяйственном фронте», что он «не успел найти применение для своих сил и способностей». Это очень похоже на правду. Видимо, даже борьба с контрабандистами не давала ему тех острых ощущений и того удовлетворения борьбы, к которому он привык во время «эксов», побегов из тюрем и планирования боевых операций. Председателя Совнаркома Грузии Серго Кавтарадзе он просил отпустить его одного на поиски банды в Кахетии. «Я переоденусь в крестьянскую одежду, возьму косу и пойду бродить по Кахетии, — говорил он. — Я убежден, что мне так удастся уничтожить главарей». «У него горели глаза и грудь высоко вздымалась», — вспоминал Кавтарадзе, обещавший подумать над его предложением.