«Правые большевики» в очередной раз (и не в последний) тогда потерпели поражение. Почему тогда не удалось создать коалиционное социалистическое правительство — об этом до сих пор продолжаются дискуссии. И существует точка зрения, что не только Ленин, но и эсеры с меньшевиками не очень-то хотели этого, поскольку считали, что большевикам все равно скоро наступит конец. Но Ленин-то точно не хотел правительства, в котором ведущие позиции достанутся не его партии. И ему нельзя отказать в логике: с какой стати партия, захватившая власть, должна ею делиться со своими давними оппонентами? Другое дело, что, возможно, тогда, в ноябре 1917 года, был упущен один из шансов направить историю страны по другому руслу. Возможно, без такой кровавой Гражданской войны, которая разразилась уже в ближайшее время. Такие шансы будут и позже, но все они тоже будут потеряны. Хотя, с другой стороны, кто знает, как сложилась бы судьба России, если бы их использовали…[85]
Девятого ноября, почти в самый разгар всех этих интриг вокруг создания «однородного правительства» Зинаида Гиппиус написала стихи, которые так и назвала — «Сейчас»:
Как скользки улицы отвратные,
Какая стыдь!
Как в эти дни невероятные
Позорно жить!
Лежим, заплеваны и связаны,
По всем углам.
Плевки матросские размазаны
У нас по лбам.
Столпы, радетели, воители
Давно в бегах.
И только вьются согласители
В своих Це-ках.
Мы стали псами подзаборными,
Не уползти!
Уж разобрал руками черными
Викжель — пути…
Что же касается грозного Викжеля, с которым осенью 1917 года был вынужден считаться сам Ленин, то, по сути, никаких путей он тогда так и не разобрал и своих угроз не выполнил. Наоборот, 20 ноября он признал советскую власть при условии, что ему передадут управление железными дорогами. Ну а на Чрезвычайном железнодорожном съезде в январе 1918 года Викжель был вообще упразднен, а вместо него создан профсоюз Викжедор, который уже полностью поддерживал большевиков.
«Фронда» «правых большевиков» продлилась недолго — уже 29 ноября они отозвали свои заявления о выходе из ЦК и признали свои ошибки. Но, разумеется, постов в Совнаркоме им уже не вернули. Каменев стоял особняком — его тогда не простили, как других, и в ЦК не восстановили. Понять Ленина можно: всего лишь за месяц Каменев дважды открыто пошел против его линии. С другой стороны, ни ждать партийного съезда для решения его судьбы, ни тем более исключать его из партии никто не собирался. У большевиков было слишком много дел и проблем, а вот подготовленных людей не хватало.
Уже 18 ноября Каменев в составе советской делегации уехал в Брест-Литовск, где начинались переговоры с Германией и ее союзниками о перемирии. С начала 1918 года переговоры в Бресте с советской стороны возглавил наркоминдел Троцкий — речь теперь шла уже о подписании мирного договора. Каменева же «перебросили» на другой участок дипломатической работы — на этот раз договариваться предстояло со странами Антанты. В середине января 1918 года он на пароходе отправился в Англию. Оттуда он должен был переехать во Францию — Каменева назначили советским полпредом в Париже. Однако французы признавать Советскую Россию не собирались и видеть его у себя не желали. Пришлось возвращаться обратно.