— Не могу, не имею права. Это дар сестры, когда я шесть лет назад уезжал из Италии в Москву. А сестра получила икону в дар от нашей матушки…
Так и ушел Василий Дмитриевич расстроенный и вместе с тем полный радостного ощущения, что увидел наконец-то нечто для себя очень важное и нужное. А вернувшись домой, долго не мог уснуть. Даже вставал раза два или три, чтобы испить холодного шипучего кваса, и опять лежал в полной темноте, уставившись в потолок.
Придя наутро в сарай, Василий Дмитриевич первым делом наколол запас небольших липовых чурбачков. Потом пристроился так, чтобы луч солнца падал ему прямо на колени и не слепил глаза, и принялся за работу. Из каждого чурбачка вырезал он острым ножом всадника, поочередно меняя то величину фигурки, то ее наклон, то поворот головы. Вот уже казалось, что все удачно определилось, все найдено, а назавтра Ермолин замечал, что рука с копьем поднята чуть выше, чем надо, или голова воина слишком наклонена в сторону, или конь получался какой-то хилый, скучный. Снова и снова припоминал Ермолин виденную им итальянскую икону и сызнова принимался за работу.
Проходили недели. Все новые фигурки становились на полку рядом с уже потемневшими от пыли. Но вот наконец-то появилось на свет самое последнее, самое лучшее и единственно возможное изображение.
Теперь можно было приниматься за создание большой деревянной фигуры высотой метра полтора.
На белом коне с тонкой, длинной, почти лебединой шеей и маленькой благородной головкой сидел широкоплечий, коренастый молодой воин. У ног коня распластался поверженный на землю дракон с телом толстой чешуйчатой змеи, с четырьмя короткими лапами, маленькими крылышками и омерзительной головой — полужабьей, полузмеиной.
Отважный воин только-только нанес последний, решающий удар в раскрытую пасть чудища. В предсмертных судорогах дракон еще пытается обвить хвостом задние ноги коня, но гордый скакун уже взвился на дыбы и готов перепрыгнуть через издыхающего змия, чтобы скакать дальше навстречу новым опасностям и битвам.
Когда большая деревянная скульптура была полностью готова, Ермолин отправился за сорок верст на каменоломню выбрать большой камень без трещин и изъянов. И, не дожидаясь зимы, велел отвезти найденную глыбу на телеге в Москву. Из этой глыбы предстояло высечь скульптуру для украшения Фроловских ворот Кремля…
В конце июня 1464 года проезд в Кремль через Фроловские ворота закрыли на несколько дней. Со стороны Красной площади сколотили высокие подмости п леса. И целыми днями слышался сверху стук молотков и раздавались веселые голоса каменщиков.