Прошел час, наступил второй, а Фиораванти по-прежнему стоял, задумавшись, на одном месте. Стоял поседевший, сгорбившийся, опираясь на тяжелую трость, украшенную драгоценными камнями. Появившиеся на площади горожане тихо обходили его стороной. Они не хотели мешать великому зодчему. А он, благодарный этим прохожим, думал о том, что все же создал в своей жизни нечто такое, что навсегда оставит потомкам его доброе имя. И это нечто есть Успенский собор, в котором сумел он столь удачно воплотить все лучшее, на что были способны современные ему архитекторы Италии и талантливые древние строители Владимира, Новгорода, Москвы…
Семь дней и семь ночей длился торжественный пир в государевом дворце. Праздновали освящение Успенского собора. Накрытые столы, расставленные во всех залах и покоях, ломились от еды и напитков.
Охмелевшие гости засыпали тут же под столами и лавками. А протрезвев, принимались снова поглощать все, что можно было съесть и выпить.
Во главе стола, уставленного в тронном зале, сидели великий князь, его родичи, митрополит и самые ближние бояре. Здесь же сидел и Аристотель Фиораванти. В других помещениях, разместившись по старшинству, пировали княжеский и митрополичий двор, священнослужители, именитые люди города.
Одна за другой провозглашались здравицы. И после каждой государь одаривал бояр, монастыри, своих ближних людей. Особо щедро благодарил великий князь Аристотеля.
Шум и веселье царили на Соборной площади. Государевы слуги выкатили из подвалов десятки бочек крепкого меда и хмельного пива.
Получил приглашение на торжественный пир и Василий Дмитриевич Ермолин. Однако во дворец он не пошел. Сказавшись больным, семь дней не выходил из своей комнаты. Даже приказал закрыть у себя окна поплотнее ставнями, чтобы не слышать гула толпы на площади.
Семь дней гуляла Москва. А на восьмой, когда в кремлевских домах еще все отлеживались и отсыпались, бойкий посыльный стучался в дом к итальянцу.
Великий князь и государь велел звать Фиораванти к себе в опочивальню.
Почти пять часов провел итальянец во дворце. Но о чем шел разговор в дворцовых покоях, навсегда осталось в тайне. Знали об этом только сам Иван III, Фиораванти и государев дьяк Федор Курицын.
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
В старинной былине о Дюке Степановиче поется:
Продай Киев-град со Черниговом,
Купи ты бумаги со чернилами…
Конечно, это поэтическое преувеличение. Никто никогда не собирался продавать Киев или Чернигов во имя переписывания книги. А вот отдельные деревеньки порой продавали.
Бумага на Руси появилась только в конце XIV столетия. До этого книги писались на пергамене — специально выделанной телячьей коже. Например, для евангелия требовалось целое стадо телят. Появление бумаги способствовало развитию летописания. Свои хроники завели отдельные города, монастыри, епископы.