"Не в предмете таится дело поэзии, — писал русский поэт Фет, — а в отношении, в подходе поэта к самому делу". Истинный поэт видит поэзию там, где для другого ее в помине нет; он находит образ, слово — и "непоэтическое" под его взглядом, в его слове становится поэзией; в истории человечества единственные настоящие алхимики — поэты: они превращают "неблагородный металл" в золото…
Подумать только, о чем он пишет — об отнятии конечности, о лечении гнойной язвы, о вскрытии холерного больного, но что же представляется его воображению: из-под пера его появляются ворсинки слизистой оболочки, похожие на "отцветшие головки одуванчиков", и "островки" ткани, омываемые жидкостью не. какого иного — "шафранового" цвета, он ощущает, как кровь в прижатом сосуде "протекает под пальцем с жужжанием", слышит "шум кузнечных мехов в области сердца", негодует, встретив "упорство свищей"; он докладывает об основах пластической хирургии: "Как скоро вы привели этот лоскут в плотное соприкосновение с окровавленными краями кожи, жизнь его изменяется; он, подобно растению, пересаженному на чужую почву, вместе с новыми питательными соками получает и новые свойства. Он, как чужеядное растение, начинает жить на счет другого, на котором прозябает; он, как новопривитая ветка, требует, чтобы его холили и тщательно сберегали, пока он не породнится с тем местом, которое хирург назначает ему на всегдашнее пребывание…"
Когда Пирогов писал об искусстве медика, он имел в виду не одно искусство-умение: он призывал относиться к медицине как к искусству.
"Нам нужно идти по пути единения искусства и науки… — напишет сто лет спустя другой ученый-поэт, академик Ферсман. — Нет границ между истинной наукой и творческими исканиями художника. И надо пытаться в одних и тех же словах и тех же образах слить переживания ученого и творческие порывы писателя".
Пути к истине
Из записок Пирогова: "Все прекрасное и высокое в нашей жизни, науке и искусстве создано умом с помощью фантазии, и многое — фантазией при помощи ума".
И еще: "Ум, употребив опыт и наблюдение, т. е. направив и заставив действовать известным образом наши чувства, потом рассматривает с разных сторон, связывает и дает новое направление собранным чувствами впечатлениям, и всегда не иначе, как с участием фантазии".
Пирогов спорит с теми, кто ставит ученым фантазию в упрек, кто требует от них рабской приверженности чувственному опыту, факту. Пирогов ни на шаг не отступит от факта, но факт, утверждает он, еще не истина. Солнце что ни день восходит и заходит, совершив свои путь по небу, но означает это как раз, что Земля вертится вокруг Солнца. Факты — кирпичи, из которых созидается истина. Но, смиренно укладывая кирпич на кирпич, возведешь не более как стену, которая заслонит солнце и небо. Чтобы из тех же кирпичей построить башню, замок, храм или мост, нужно прежде воздвигнуть их в своем воображении, вымечтать их. Ни Коперник, ни Ньютон не совершили бы своих великих открытий без участия фантазии, говорит Пирогов: "Ничто великое в мире не обходилось без содействия фантазии".