Нужно лишь вытерпеть все. Однажды, когда пылающий священным пламенем кинжал будет приставлен к горлу этого, сейчас спящего в двух шагах негодяя, тогда ему не помогут бансротовы скорость и реакция, не спасет магический негатор, что не дает его пленнику воззвать к силе огня, не защитит нечестивая вера в торжество подлости. И тогда, умоляя о пощаде, мерзавец непременно расскажет ему все, все до последних мелочей, обязательно расскажет…
Порыв налетевшего ветра швырнул горсти песка на плотно натянутую ткань шатра. Казалось будто там, снаружи, буйствовал какой-то демон, пытающийся когтями проверить крепость их обители, затерянной посреди пустыни. Вскоре к первому исчадию ветра и пыльной метели присоединились еще несколько, а после вокруг хлипкого матерчатого укрытия все наполнилось голосами Бездны… Поднялась настоящая песчаная буря — они спрятались вовремя.
— Сахид!
— Не спится, паладин? Кошмары одолевают?
— Держи, там еще осталось…
Фляга с водой падает рядом с кошмой Сахида Альири. Жадные губы впиваются в горлышко.
— Спасибо, паладин…
«Не стоит благодарности, — подумал Ильдиар де Нот, — ты должен жить».
* * *
…К оазису они все-таки вышли, на второй день после бури. К этому времени Ильдиар уже окончательно уверился в том, что их скитания по пустыне подходят к совсем иному концу: не такому, который планировал он сам изначально, и не такому, который пророчил Сахид Альири. Пребывая последние несколько часов во все более одолевающей разум полутьме, лишь где-то на краю сознания паладин отметил где-то далеко вдали верхушки зеленых деревьев, на мгновение ему даже показалось, что с резким порывом ветра в иссушенную зноем грудь ворвался влажный до опьянения воздух.
Горизонт над бесконечными дюнами и барханами будто поплыл, тая, и в какой-то момент Ильдиар увидел блестящую, словно разлив серебра, водную гладь. Идущий рядом Сахид что-то прохрипел пересохшим горлом, его спекшиеся от жары губы зашевелились в беззвучной молитве, а ослабевшая рука показала на туманные, будто бы парящие над песком, очертания благословенной земли посреди мертвой пустыни. Встав на колени, он что-то быстро прошептал, обратившись лицом на восток, где должен был располагаться Айри-Аг, главный минарет Ан-Хара, но Ильдиар уже не слышал никаких звуков — ноги отказались держать его, и изнуренное тело без сил упало на горячий песок, в глазах помутнело. Солнце, наконец, взяло верх.
* * *
Ильдиар де Нот очнулся от того, что в рот его упало несколько капель воды, а еще от запаха жасмина. Открыв глаза, он увидел, что лежит в просторном темном шатре на жесткой овечьей кошме. Над ним склонилась незнакомая девушка. Она была молода и, несомненно, красива, хотя и совершенно не привычной для паладина красотой — в Ронстраде едва ли можно встретить женщину с такими глазами — большими и черными, чернее вороньего крыла, и при всем этом невероятно яркими, излучающими какой-то неведомый блеск. На один неповторимый миг рыцарь утонул в этих глазах, с головой окунувшись в их сверкающую черноту. Ильдиар даже попытался привстать на своем коврике, но незнакомка жестом остановила его порыв, и вместо этого еще ниже наклонилась к нему, чтобы влить в пересохший рот паладина очередной глоток живительной влаги из узкогорлого кувшина-кумгана.