В пятницу утром, около пяти часов, Майк сидел в своем грузовичке, глядя, как легкий снежок покрывает Холм. Ему отчаянно требовалась сигарета, но он не хотел испортить запах сирени. Каждый год на день рождения Сары он заказывал ее в цветочном магазине ДеКарло, и сейчас сирень в пластиковой обертке лежала на пассажирском сиденье. Сильный, но приятный аромат заполнял кабину грузовичка, мысленно перенося его в ту весну, когда Сара — ей тогда исполнилось три годика — спросила, можно ли ей нарвать сирени с дерева на заднем дворе и поставить в своей комнате. Она долго рассказывала ему, как ей нравится ее запах. Он посадил ее на плечи и, нарвав целое игрушечное ведерко цветов, они поднялись наверх и расставили их по всей комнате.
— Нет, папочка, положи цветы под подушку, а не на нее.
Это были ее собственные слова, а вот голос казался чужим. Нет, он принадлежал Саре, но Саре шестилетней. Майк не мог вспомнить, как она разговаривала в три или четыре годика, и он понятия не имел, как она разговаривает сейчас, пять лет спустя, в возрасте одиннадцати лет — одиннадцати с половиной. Сейчас ее тело вот-вот должно было вступить в период полового созревания, начать медленный процесс превращения девочки в молодую девушку. Он не сомневался, что она сменит очки на контактные линзы. Зная ее, он был уверен, что исчез и конский хвост, — она предпочла ему растрепанную короткую стрижку, которую он так часто встречал в последнее время у молодых женщин. Уши у нее проколоты — он надеялся, что всего по одному разу, просто и со вкусом, — и она, скорее всего, уже носит украшения, совсем немного, и пользуется косметикой, интересуется модной одеждой, выбирая ту, что подчеркивает ее незрелые формы, — все эти маленькие перемены, подталкивающие ее на пути к мальчикам. Он спросил себя, если бы встретил ее сейчас, то остались ли бы в ней черты прежней девочки, которой так нравилось подбрасывать поролоновый футбольный мяч на заднем дворе?