Тени в западном искусстве (Гомбрих) - страница 9

На Западе Адельберт фон Шамиссо написал в 1814 году повесть о несчастном Петере Шлемиле, которого дьявол убеждал продать свою тень. Петер согласился и тем самым обрек себя на погибель – без тени человеку нет места в материальном мире.

В этой истории тень обеспечивала связь с реальностью. Однако одна из известнейших в западной традиции философских притч подводит нас к противоположному выводу. Я имею в виду диалог Платона «Государство». В одном из отрывков философ сравнивает человечество с узниками пещеры. Стесненные оковами люди видят лишь тени происходящих снаружи событий, отбрасываемые огнем на стену пещеры[7], и принимают их за истину. Только освободившись от пут, они могут осознать свою ошибку. Гравюра Санредама изображает этот сюжет, истолкованный в христианской традиции, но с деталями, описанными у Платона, – например, мы видим людей, что «несут различную утварь… сделанную из камня и дерева». На гравюре они изображены как персонажи Священного Писания (илл. 25).

Платон писал о фокусах в театре теней и марионеток. Философ с большим недоверием относился к иллюзиям, создаваемым художниками, в особенности театральными. Они обманывают наше восприятие и заставляют поверить в выдуманный мир. В древнегреческом языке даже существовало слово «скиаграфия», буквально «изображение теней» – для обозначения техники оптической иллюзии в живописи. Однако трудно установить, что именно означало это понятие – непосредственно изображение теней или светотеневую проработку изображения (см. илл. 22)[8]. Именно моделировка формы с помощью света и тени совершила революцию в живописи и стала отличительной чертой западного искусства. Ни в искусстве Древнего Египта, ни в древнегреческой вазописи начала V века объема и светотени не было, однако с момента изобретения эта техника так или иначе всегда присутствовала в арсенале западноевропейских художников[9]. Иначе сложилась судьба падающей тени: в искусстве она то исчезала, то появлялась, совсем как наша тень, когда мы идем по дороге, освещенной фонарями.

Читателю не следует ожидать, что эта глава, призванная лишь продемонстрировать избирательность взгляда художника, изложит полную историю падающей тени в искусстве. Она достигнет своей цели, если после прочтения вы станете замечать на полотнах прошлого падающие тени и обратите внимание на то, как нечасто они встречаются. В истории живописи есть множество примеров блестящей светотеневой проработки, однако предметы зачастую лишены теней или отбрасывают лишь жалкие их подобия.