В шесть часов я вышел к обеду. Л.Н. гулял, отдыхал и немного запоздал. За столом разговаривал с домашними и приехавшим из Овсянникова, ближней деревни, Буланже – о крестьянах, о злополучной статье с французского и пр. Между прочим, сладкое он уговорился есть с одной тарелки со своей маленькой внучкой «Татьяной Татьяновной» (Сухотиной); «старенький да маленький», по выражению Софьи Андреевны; и когда Танечка, из опасения остаться в проигрыше, стремительно принялась работать ложечкой, Л.Н. запротестовал и шутя потребовал разделения кушанья на две равные части. Когда он кончил свою часть, Татьяна Татьяновна заметила философски:
– А старенький-то скорее маленького кончил!..
После обеда Л.Н. обещал показать внучатам, как пишут электрическим карандашом, присланным ему в подарок Софьей Александровной Стахович, старым другом семьи.
– Ну, кто не видал действие электрического карандаша? Пожалуйте! – провозгласил торжественно Л.Н., встав из-за стола.
Трое внучат, Буланже, я, Ольга Константиновна, Татьяна Львовна, Сухотин отправились за ним в темную комнату, его спальню. Л.Н. встал в середине и зашуршал какой-то бумажкой.
– Что такое? – послышался его голос.
Карандаш не действовал. Отворили дверь в освещенную комнату, стали чинить карандаш – нет, ничего не выходило!
– За детей обидно! – недовольным голосом говорил Толстой.
Зрители в большинстве разошлись. Л.Н. прошел в «ремингтонную».
– А вот я вам двоим покажу кое-что интересное, – обратился он ко мне и Буланже.
Он сел за стол и взял перо.
– Я покажу вам, как брамины доказывали Пифагорову теорему за сотни лет до Пифагора. Я узнал это из недавно присланной мне книжки.
Л.Н. сделал чертеж и быстро выполнил доказательство браминов, гораздо более простое, чем у Пифагора.
– Так вот я хочу этим сказать, – говорил Л.Н., – насколько многообразна область знаний и какие бесчисленные вариации могут быть в ответах на один и тот же вопрос!.. И разве в силах человеческий ум их все исчерпать?
По его просьбе, я принес снизу просмотренные мною его поправки и предполагаемые сокращения в четырех книжках мыслей. Я предложил ему несколько мыслей (до десяти), предназначенных к сокращению, сохранить в сборничках. Почти во всех случаях Л.Н. согласился. Некоторые из них он хотел выкинуть лишь потому, что его не удовлетворяла их редакция.
– Благодарю вас, – сказал он по окончании разбора рукописей.
Буланже говорил Л.Н. о предисловии, которое тот обещал написать к его статье о Будде. Толстой снова обещал, но добавил, что он теперь очень занят, что много работает.